Григорий Борисович Юдин – известный российский социолог, который с первых дней российско-украинскго конфликта 2022 года участвует в акциях и критикует власть России. Григорий Юдин — кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Читайте и слушайте книги автора Григория Борисовича Юдина: доступно 6 книг, отзывы и цитаты. На Литрес вы можете скачать электронные и аудиокниги в удобном формате или читать онлайн. Григорий Юдин – социолог, философ, профессор «Шанинки» – в онлайн-цикле бесед Ельцин Центра «Мир после пандемии» рассуждает о важности повышения уровня доверия в российском обществе, о запросе на децентрализацию, страхах властей. На этот раз в реестр попали: социолог Григорий Юдин, журналистка Лола Тагаева, политики Евгения Чирикова и Владислав Живица, блогер Владислав Олейник, а также лекторий "Живое слово" и "Комитет ингушской независимости".
Социолога Григория Юдина жестоко избили полицейские на антивоенной акции. Он госпитализирован
Филиппова защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата философских наук по теме «Феноменологическая редукция в эпистемологии социальной науки» специальность 09. Был старшим научным сотрудником лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики [4]. С 2015 года обучается на программе PhD in Politics в нью-йоркской Новой школе. Научный руководитель первой в России магистерской программы по политической философии Московской школы социальных и экономических наук [5].
Военный обзор от 1 февраля. Сегодня поговорим о свежих заявлениях российского президента. Владимир Путин у... Сбиты 11 беспилотников, отчиталось Минобороны: 8 из них — над территорией Белгородской области, 2 — над Воронежской и еще 1 — над Ку... Обсудим с экспертами в прямом эфире все главные новости. Политик Дмитрий Гудков завершает свою эфирную трилогию об освобождении г... Смотрите каждый четверг в 11-00 по московскому времени на khodorkovskylive и не забывайте, пожалуйста, подписываться на канал!... И вчера же Борис Надеждин лично сдал в Центризбирком 105 тысяч подписей. Теперь у ЦИК и Элл...
Теперь путинский режим присвоил себе право грабить всякого, кто ему неугоден.
С 2015 г. Занимает должность профессора в Московской высшей школе социальных и экономических наук. Политическая деятельность Сотрудничество с иностранными агентами и нежелательными организациями Григорий Юдин регулярно высказывается на политические темы для издания «Радио Свобода» — иностранного СМИ, выполняющего функции иностранного агента. Кроме того, социолог является частым гостем мероприятий Сахаровского центра — НКО, признанной иностранным агентом в РФ.
Но люди несколько устали от этих исторических войн, поэтому мы видим, как предлагаются способы для того, чтобы обойти агрессивный стиль празднования. В частности, если мы говорим про инициативу «Бессмертный полк», которая исходно являлась низовой, то это как раз такой способ перевести День победы из праздника, объединяющего через государство, в праздник, объединяющий через семьи.
Все последние годы мы видим экспериментирование вокруг того, каким может быть празднование Дня Победы. Нам еще предстоит определить правильную интонацию для Дня победы, которая была бы не разделяющей, как сегодня, а объединяющей. Что вы имеете в виду? Текущие политические конфликты начали опрокидываться на историю и приобретать исторический смысл. Это было стратегическое действие со стороны государства: выбрана консервативная линия, направленная на поиск успокоения и безопасности в великом прошлом. Целый ряд структур, близких к государству прежде всего возглавляемые Владимиром Мединским , стали использовать историю как площадку для политического противостояния. Это удобно, потому что позволяет буквально описывать всех сегодняшних противников в терминах 75-летней давности или еще более давнего времени.
Конечно, это предельно упрощающий историю подход, в котором государство фигурирует как единственный серьезный политический актор, который всю историю России сражается с внешними врагами. Образ российского государства, вечно находящегося в кольце врагов, стал основной моделью для внутренней политики. Два слоя памяти — В ваших предыдущих публикациях вы использовали термин «вторая память». Не могли бы вы пояснить его? Идея состояла в том, чтобы отрефлексировать, как устроена историческая память в условиях агрессивной исторической политики, которая развернулась в России. Мы обнаружили, что историческая память функционирует одновременно в двух планах. В одном из планов находится предлагаемая государством официальная версия истории и официальная память.
Она существует в иерархичных формах, которые всегда центрированы на государстве как на единственном историческом субъекте. Собственно, поучаствовать в такого рода исторической памяти можно, только как-то подключившись к государству — к его бюрократии, его целевым программам, его системе планирования культурных мероприятий. Это, кроме прочего, и все педагогические формы вроде учебников, а также культурная индустрия фильмы, музеи и т. Информационной средой для этой исторической памяти являются федеральные медиа. Параллельно с этим возник очень большой слой альтернативных форм памяти, который мы, собственно, с подачи философа Александра Рубцова назвали «второй памятью». Это формы горизонтальные, они центрированы не на государстве, а на семейной истории. Если речь и идет о государстве, то оно переживается через семейную историю.
Это формы, построенные на широком доступе: они активно используют цифровые технологии например, проекты по созданию баз данных репрессированных или погибших, а также проекты поиска бойцов, погибших во время ВОВ. Но самое важное — они отличаются от первой памяти как раз своей установкой. Если первая память ориентирована на размежевание, на продолжение войны, то вторую память мой соавтор Дарья Хлевнюк называет «нейтральной памятью».
Минюст признал иноагентами социолога Григория Юдина и лекторий «Живое слово»
Единый реестр иностранных агентов: «Евразийская антимонопольная ассоциация»; Ассоциация некоммерческих организаций «В защиту прав избирателей «ГОЛОС»; Региональная общественная правозащитная организация «Союз «Женщины Дона»; Автономная некоммерческая научноисследовательская организация «Центр социальной политики и гендерных исследований»; Региональная общественная организация в защиту демократических прав и свобод «ГОЛОС»; Некоммерческая организация Фонд «Костромской центр поддержки общественных инициатив»; Калининградская региональная общественная организация «Экозащита! Реалии»; Кавказ. Реалии; Крым. НЕТ»; Межрегиональный профессиональный союз работников здравоохранения «Альянс врачей»; Юридическое лицо, зарегистрированное в Латвийской Республике, SIA «Medusa Project» регистрационный номер 40103797863, дата регистрации 10. Минина и Д.
В 2012 году в ВШЭ под научным руководством доктора социологических наук, профессора А. Филиппова защитил диссертацию на соискание учёной степени кандидата философских наук по теме «Феноменологическая редукция в эпистемологии социальной науки» специальность 09. Был старшим научным сотрудником лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики [4]. С 2015 года обучается на программе PhD in Politics в нью-йоркской Новой школе.
По информации ведомства, Юдин распространял ложную информацию, нацеленную на формирование негативного образа России, а также выступал против проведения СВО. Кроме того, Минюст указывает на то, что Юдин живет за границей РФ. Также в список иностранных агентов внесли экоактивиста и политика Евгению Чирикову, главреда интернет-издания "Верстка" внесен ранее в реестр СМИ-иноагентов Лолу Тагаеву, блогера Владислава Олейника, депутата Смоленской областной думы Владислава Живицу, а также две организации — лекторий "Живое слово" и "Комитет ингушской независимости".
И его слова о том, что его жизнь сейчас не стоит и трёх копеек — это хладнокровная правда. Однако на одном мужестве далеко не уедешь: это расчётливый поступок. Навальный вернулся в страну, где быстро растёт усталость от правящей верхушки и запрос на политическую альтернативу, где стремительно ширится раскол, и это раскол на приблизительно равные половины. Он вернулся в ситуацию, где на него обратила взгляд аудитория в Показать ещё разы больше той, что у него была. Он прорвал информационную блокаду, дошёл до этой аудитории и сказал ей то, что она уже готова была услышать. У него есть выстроенная машина, и эта машина работает как часы под любым уровнем давления. Она опирается на возникшие в стране за последние несколько лет сети солидарности. У него есть сторонники, которые готовы идти за ним до конца. Он сломал план по тихому превращению России в монархию. Настоящий плебисцит по этому поводу начинается только сейчас, и у Навального в этом плебисците уже больше просмотров, чем у Путина вброшенных бюллетеней. Частью этого плана было уничтожение Навального, а теперь от него приходится отбиваться.
Григорий Юдин
То, что мы видим — это не попытка порвать отношения, это попытка устроить домашний скандал. К сожалению, с серьезными жертвами. У России, конечно, есть право на скандал, но форма, в которой это происходит неэффективна. Это похоже на битье посуды. Да, у России есть свои интересы. Это никто не ставит под сомнение. На мой взгляд, Россия должна вернуться к нормальной коммуникации и взять на себя ответственность за то, что происходит в Европе и мире. Ведь та критика, которую Россия адресует современному мироустройству - многое в этой критике имеет под собой основание.
Но если вы в своем доме критикуете, вы должны начать и что-то предлагать. Без этого ничего не выйдет. Россия должна сыграть важную роль в балансировании Европы. Мы чуть ранее говорили о скандинавских странах… а откуда пошли эти тенденции? Из России периода революционного движения прошлого века: борьба за защиту труда, за права женщин, за солидарность. Это был большой вклад России в европейскую цивилизацию, и Европа нам за это благодарна. Я хочу сказать, что у нас есть свое место в Европе, есть своя функция и есть чем там заняться.
Нужно просто перестать «бить тарелки». Тенденции авторитаризма в России очевидны, видите ли вы движение в сторону тоталитаризма? Это два совершенно противоположных принципа. Авторитаризм базируется на деполитизации, грубо говоря, его посыл - «занимайтесь своим делом, вот вам потребление, обогащайтесь, вот вам ипотека, кредиты, вперед в торговые центры, главное — не лезьте в политику». Авторитаризм загоняет людей на зрительские ряды, чтобы они не участвовали в управлении. При этой модели политика совмещена с экономикой, и политическая власть находится в одной точке, ее никто не оспаривает. Но ты при этом можешь думать, и даже говорить, что хочешь.
Главное, чтобы ты не предпринимал никаких действий. Запрещена любая коллективная самоорганизация. Тоталитаризм же работает обратным образом. Он, напротив, требует тотальности сознания, его выравнивания, чтобы все думали и делали одно и то же. В России с прошлого года появляются тревожные признаки этого течения. Я надеюсь, что это состояние временное… - Я тоже так думаю, но сейчас настало время сформулировать видение будущего. Мы столкнулись с проблемой, что у многих людей в стране отключено воображение.
Мы разучились мечтать, разучились к чему-то стремиться как страна. Да мечты могут не сбыться, но без мечты жить тяжело. Ой, это все мне напоминает разговоры про советское время, когда у нас уже была коммунистическая мечта… - Коммунистическая мечта получила изуродованное воплощение, но при этом имела и свою позитивную функцию. Она задавала некий горизонт, к которому можно было стремиться. И это, как я уже сказал, дало позитивный толчок не только России, но и миру. Вот, вы, Григорий, младше меня на 10 лет и когда рассуждаете об этом с такой академической, ученой позиции все выглядит одним образом. А я на практике знаю, как все эти «горизонты» выглядели, когда я еще в школе учился.
Единицы верили в эту мечту, зато абсурда было выше крыши… - У советской истории были разные периоды. Я говорю о ранних годах, когда появилось множество интересных идей. Это и взрыв совершенно новой культуры, который дал миру целый ряд выдающихся поэтов, художников, артистов. Это и перестройка быта, в результате которой многие отвратительные элементы жизни при царизме ушли в прошлое. Это и новые возможности для десятков миллионов людей, у которых в противном случае не было бы в жизни ни малейшего шанса. И в мире была альтернатива. Конечно, то, что вы помните из своей молодости, никакого отношения у коммунистической идее уже не имело — это было бессмысленное принуждение людей к тому, во что они давно не верили.
А сегодня альтернативы в мире не хватает, и появляется ощущение большого кризиса. Потому что наличие альтернатив необходимо, чтобы изобретать что-то новое и двигаться вперед. Хорошо, давайте предположим, что с экономическим неравенством мы как-нибудь в будущем справимся, а что делать с неравенством привлекательности или неравенством интеллектуальным? Маркс, кстати, естественно над ним издевался. Поэтому идеи коммунизма не предполагали, что все люди одинаковые.
Напомним, что в рамках проекта «Не телефонный разговор» Виктора Шкуренко уже состоялись встречи с режиссером Александром Сокуровым и киноведом Любовью Аркус. Оба спикера собрали полный зал. Вход на все встречи проекта бесплатный. Требуется предварительная регистрация.
Проживает за пределами России. Иностранный агент Владислав Живица — подонок. Фото: yartsevo. По утверждению Минюста, блогер — участник организации, признанной нежелательной.
По мнению Юдина, российское общество погубит самоубийственный конформизм. Есть ли сердечная привязанность Свою личную жизнь 39-летний социолог Greg Yudin старается не афишировать. Известно, что с 2017 года он женат на Анастасии Юдиной, красивой шатенке с длинными густыми волосами. Кем работает жена профессора, не известно. Анастасия имеет страничку на Фейсбуке. На аватарке она опубликовала свое фото в ведьмовском колпаке. Правда, прочитать информацию о жене Юдина могут только друзья. Насколько известно, в настоящий момент 2022 детей у супругов нет или же эти сведения тоже тщательно скрываются от любопытной желтой прессы. Что за травму получил в 2022 году Григорий Юдин одним из первых понял всю чудовищность и бессмысленность конфликта РФ с Украиной. Григорий Юдин фото Во время протестной акции социолог был избит и в 21. После чего ученого отправили в НИИ скорой помощи имени Склифосовского с подозрением на сотрясение мозга. Утром 25 февраля социолог вышел из больницы и продолжил оппозиционную деятельность. Факты, которые бы вы хотели узнать Интересные сведения из биографии ученого Григория Юдина: родился и вырос в Москве; пошел по стопам отца-профессора, всю жизнь посвятившего социологии и философии; имеет степень кандидата философских наук; является профессором и научным руководителем программы «Политическая философия» МВШСЭН; 15 лет с 2007 преподает в НИУ ВШЭ; в 2021 читал доклад «Качество политического представительства в современной России» на Земском съезде; выступает на разных конференциях по социологии и философии; читает лекции по биоэтике и биополитике; печатает материалы в издании «Логос»; пишет книги по истории, социологии, философии; участвует в деятельности Сахаровского центра; читает лекции в «Фонде Егора Гайдара». Поделиться с друзьями: Вам также может быть интересно.
Социолога Григория Юдина внесли в реестр иноагентов
Автор. Григорий Юдин. Социолог, кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Очередным гостем авторской рубрики Виктора Шкуренко «Переход наличности» стал социолог и философ Григорий Юдин. Социолог Григорий Юдин был одним из немногих российских экспертов, которые в феврале 2022 года не сомневались в том, что военное столкновение России и Украины неизбежно. Социолог и кандидат философских наук Григорий Юдин в гостях у "Грэма" объяснил, почему война Путина с НАТО неизбежна?00:00 – На связи Григорий Юдин;00:20 – Д.
Минюст признал иноагентами экоактивистку Чирикову* и социолога Юдина*
Error! mysqli_connect() [2002] Connection refused FILE: /srv/sites/ LINE: 3185 MySQL Query Error: SELECT TY_POLICY FROM b_group G WHERE =2. Почему наука не существует вне политики и общества, что делает лозунг «Science saves lives» ошибочным и как агрессивный сциентизм мешает ученым действовать сообща, в интервью рассказал философ и социолог Григорий Юдин (НИУ «Высшая школа экономики»). Минюст России внес в реестр иностранных агентов экоактивистку Евгению Чирикову*, социолога Григория Юдина*, тверской лекторий «Живое слово»** и организацию «Комитет ингушской независимости»**. российский политолог и социолог.
Григорий Юдин: «Нам еще предстоит определить правильную интонацию для Дня Победы»
Дальше мы говорим: «Давайте будем называть это Икс». После этого мы будем говорить «Икс существует» — вот и все, что мы можем сделать. Возможно, через какое-то время мы сменим систему предпосылок или откорректируем свои рассуждения и наблюдения и откажемся от Икс. На протяжении нескольких веков физика считала, что существует эфир; в начале ХХ века это убеждение отбросили. Что мы теперь можем сказать об эфире, что он сначала существовал, а потом перестал существовать? Или что его не существовало до современной физики, а потом он появился? Или же что его не существовало никогда? Нет, он существует в рамках определенной теоретической картины мира, как и любые другие феномены. Проблема еще и в том, что люди, которые сегодня занимаются научным просвещением или даже выступают от лица науки, порой не понимают, на чем наука основана. Они полагают, что наука занимается накоплением знания: у нас был килограмм знания, потом кило двести, потом кило четыреста и так далее.
И что наука — это такая борьба просвещенных против невежественных, как будто бы чем меньше людей будет верить экстрасенсам, тем наука сильнее. Но наука на протяжении всей своей истории развивалась как борьба против здравого смысла. Не против необразованности, а против наших собственных привычных убеждений — в этом состоит преобразующий, революционный дух науки. То, что сегодня всем ясно и очевидно, завтра будет преодолено и отвергнуто — так развивается научное знание, Гастон Башляр называл это «эпистемологическими прорывами». Мы не накапливаем знание, как капиталисты или мышь, которая все тащит к себе в нору. Мы ставим под сомнение собственные догмы и убеждения — и так происходят научные революции. Григорий Юдин Философ и социолог — Современные ученые, а также защитники и идеологи «научного мировоззрения» говорят, что работают на прогресс, против мракобесия… — Чтобы обвинять кого-то в мракобесии, надо быть уверенным, что ты сам чист от этого греха. Люди, которые говорят за всю науку, охотно обвиняют в мракобесии окружающую их чернь. Мы это видим сегодня что в США, что в России.
Но что они могут этой черни предложить? Уверовать в научное знание? А зачем? Вот ученые на «Маршах в защиту науки» несли плакаты: мы сильны тем, что у нас есть evidence-based knowledge, peer review… наука, основанная на доказательствах, экспертная оценка — Это в вашей системе координат дает превосходство, а другим людям что до этого? Ирония в том, что во многом ученые сегодня борются с последствиями своих собственных действий. Точнее, своего натуралистического и позитивистского мировоззрения. Что можно научно доказать, что делать обществу, какую вести политику в сфере здравоохранения, образования, экономики и так далее. И теперь опирающиеся на evidence-based policy менеджеры самих же ученых лишают денег — за неэффективность и так далее. И сами ученые сейчас поневоле выходят из своей аутичной позиции внешнего наблюдателя, спокойно изучающего объективный мир.
У них появляются реальные экономические проблемы — они становятся частью международного прекариата так называют класс работников с временной или частичной занятостью, — прим. Условия работы становятся все более чудовищными: работы мало, она нестабильная, идет наступление на постоянные контракты, увеличивается нагрузка. И новое классовое положение ученых, я надеюсь, заставит их смотреть на мир иначе, не навязывая окружающим свою привилегию истинного научного знания. Это уровень рефлексии, которому учат буквально на втором курсе. И одновременно существуют сотни тысяч ученых, тысячи кафедр и факультетов, которые абсолютно спокойно с того же второго курса воспроизводят в студентах «объективную реальность». Выбирай себе кусочек этой реальности, от звезды до клетки, вот тебе инструменты, вот тебе лаборатория, и копай там — и все будет отлично. Зачем все это делать? Чтобы для ученых не был самоочевидным ответ «наука нужна, чтобы было больше полезных технологий». А для чего вам больше технологий?
Так было на плакате на марше написано: «Science saves lives» наука спасает жизни. Зачем превращать человека в биологическую жизнь? До сих пор ничем хорошим это не заканчивалось. Конечно, людьми, которые больше всего на свете ценят свое биологическое существование, свою физиологию, легче всего управлять. Если мы не видим в человеке ничего, кроме вот этой life, которую нужно save, мы начинаем его со всех сторон насиловать, чтобы его только спасти. И готовы не останавливаться ни перед чем, чтобы его только спасти. Это не очевидный ответ на эти вопросы. Не очевидно, что наука должна save lives. Не очевидно, что эти lives вообще нужно save.
А то мы его сначала save, а потом он выходит из больницы и немедленно выкуривает пачку сигарет. Или берет оружие и едет в Донбасс воевать. И мы удивляемся: как это так, вроде все есть у человека, чего ему не сидится в тепле и комфорте. Человек не сводится к биологической жизни. Зачем нам ее продлевать?
Конечно, занимается. Опросы являются одним из основных методов эмпирической социологии и многих других дисциплин. Однако опросы и опросы общественного мнения — это даже близко не одно и то же. За опросами общественного мнения стоит определенная политическая онтология — собственно, об этом и книга. Согласно этой онтологии, общественное мнение есть выражение воли народа.
Это выражение можно измерить, поскольку сама воля народа представляет собой суммированные мнения отдельных индивидов. В социологии подобной суммирующей онтологии никогда не было. Более того, социология дистанцировалась от опросов общественного мнения еще даже до того, как они возникли. Основоположник дисциплины Фердинанд Теннис, предчувствуя возникновение чего-то подобного, написал книгу «Критика общественного мнения» в 1922 году, когда никаких поллов еще не существовало. Если говорить об «обычных» опросах, например, опросе РМЭЗ, на который опирается тот же Радаев, то там, в частности, выясняется, что потребляет молодежь. Потребляет она контент в интернете или картошку по утрам? Можем ли мы сказать, что потребление двух килограммов картошки по утрам — это воля народа? Никому это в голову не придет. Тот же Джордж Гэллап, придумавший современную полстерскую [от англ. Реклама, как мы ее знаем, возникла примерно в одно время с опросами общественного мнения.
Эволюции этих полей имеют много общего. Часто указывают: одни и те же агентства делают и опросы общественного мнения, и маркетинговые исследования. Если бы все опросы общественного мнения ничего реально не отражали, не репрезентировали, то и в маркетинговых исследованиях ничего бы не вышло — ведь методы одни и те же. Но, смотрите, на основе маркетинговых исследований люди принимают вполне успешные бизнес-решения. Стало быть, опросы работают. Работает онтология, которая за ними стоит. На это замечание ответ простой: большая часть маркетинговых исследований не преследует цель репрезентативности — в отличие от опросов общественного мнения, над которыми довлеет фетиш репрезентации народной воли. Когда вам нужно протестировать новую концепцию рекламы, вы не будете проводить репрезентативный всероссийский опрос — это безумие. Вы соберете фокус-группу или небольшую панель потребителей, и этого вполне хватит. В редких случаях, когда в маркетинге есть необходимость в репрезентативности, они сталкиваются примерно с теми же сложностями, что и опросы общественного мнения.
Однако нерепрезентативность ничуть не мешает маркетинговым исследованиям быть эффективными. Конечно, там есть сильный скос в сторону групп, которые активно потребляют, более информированы в потреблении. И ничего страшного: если вы опираетесь на эти группы в бизнес-решениях, то поступаете верно, поскольку именно они доминируют с точки зрения потребительского поведения. Все остальные будут под них подстраиваться. Перформативность маркетинговых исследований прекрасно описал Мишель Каллон и его коллеги по Горной школе, показав, что маркетологи сами производят аудиторию — точнее, совместно со своей аудиторией производят вкусы и привычки, на которые как будто бы должны опираться. Точно так же опросы общественного мнения нерепрезентативны — реализовать в поллах репрезентативность в смысле математической статистики невозможно, но это не мешает им быть политически эффективными. Эффективность объясняется тем, что опросы общественного мнения производят реальность, на которую опираются и которую впоследствии измеряют. Люди подстраиваются под эту сформированную реальность. Но откуда уверенность, что отвечающие и неотвечающие придерживаются разных взглядов? Это очень трудно доказать по простой причине: потому что люди, которые не отвечают на опросы, не отвечают на опросы.
Они совсем не отвечают на опросы, то есть вообще не хотят разговаривать. Таких людей в современном мире огромное количество, если не подавляющее большинство. Это простая вещь, но ее многие не понимают. Опросные методологи часто исходят из того, что люди, которых не хотят отвечать, «недоопрошены». То есть нужно дальше совершенствовать инструменты, каналы коммуникации, и тогда мы их сможем опросить. И методологи действительно их совершенствуют, но коэффициенты ответов продолжают падать. Отсюда возникает простое соображение, которые изнутри поля методологии остается в значительной степени неучтенным. Оно состоит в том, что сами по себе опросы политически нагружены. То есть дело не в том, что методологи плохо работают, а в том, что их инструмент имеет культурное значение. И с ним, как и с самими методологами, что-то происходит.
Разгадка проста: опросы изначально задумывались, как инструмент репрезентации народной воли в условиях массовой демократии. И сегодня опросы проседают вместе со всеми другими инструментами политической репрезентации. Люди разочарованы в репрезентации, поэтому они разочарованы, в том числе, и в опросах. Возвращаясь к тому, что было сказано: да, у нас есть некоторые косвенные способы измерить разницу между отвечающими и не отвечающими — с помощью параданных. Это сложная задача. В свое время я сам проводил эксперимент с личными интервью, смотрел, как отличаются уровни ответов в домах разного социально-экономического статуса. Это можно измерить по числу телевизионных тарелок, наличию кодовых замков и прочих приблизительных признаков социального статуса. Различия, конечно, есть. Подобных исследований в мире очень немного: в американских исследованиях общественного мнения есть пара-тройка авторов, основной из которых Адам Берински. В Канаде — это Джон Гойдер.
Их работы говорят о том, что смещения есть: те, кто хуже репрезентирован в политической системе, реже становятся респондентами опросов. Наконец, есть последнее соображение, которое указывает на пределы парадигмы «нужно всех опросить». Если мы додумаем до конца эту мысль, то обнаружим модель тотального принуждения к выдаче информации. И это одно из направлений, в котором действительно двигаются опросы общественного мнения сегодня. Они пытаются интегрироваться с big data. Дескать, если вы не хотите с нами разговаривать, то нам это не очень-то и нужно. Мы о вас все узнаем по-другому. Но за этим также стоит определенная политическая онтология: каждый индивид должен быть прозрачен в своих предпочтениях, должен существовать всевидящий глаз, который обо всех все знает или может узнать. Хотим ли мы жить в таком обществе принуждения к мнению и надзора за ним?
Также в список иностранных агентов внесли экоактивиста и политика Евгению Чирикову, главреда интернет-издания "Верстка" внесен ранее в реестр СМИ-иноагентов Лолу Тагаеву, блогера Владислава Олейника, депутата Смоленской областной думы Владислава Живицу, а также две организации — лекторий "Живое слово" и "Комитет ингушской независимости".
Ранее сообщалось, что бывший председатель российского правительства Михаил Касьянов попал в реестр иностранных агентов. Свое решение министерство объяснило тем, что Касьянов выступал против спецоперации на Украине и распространял материалы других иноагентов.
Иностранные агенты в российском законодательстве. История статуса и его применение "Г.
Юдин принимал участие в создании и распространении для неограниченного круга лиц сообщений и материалов иностранных агентов, выступал против специальной военной операции на Украине", - сказано в сообщении ведомства.
Социолога Григория Юдина жестоко избили полицейские на антивоенной акции. Он госпитализирован
Мы теряем всех абсолютно. И тех, кто говорил, что от России всегда будет исходить угроза, да, они сейчас оказываются правы. Нам десятилетиями будет нечего им возразить. Они будут говорить: "Нет, эта страна должна быть всегда униженной, иначе она встанет и будет опять нас завоевывать". У нас будет минимум аргументов.
Мы будем говорить, что мы теперь другие, это были какие-то предыдущие сумасшедшие. Они будут говорить: "Нет. Это у них там в крови все. Они всегда будут лезть".
И с этим придется как-то справляться. И это тоже относится, разумеется, к Украине и, в общем, с большой вероятностью, и к Беларуси тоже. Как конкретно это будет там оформлено — это следующий вопрос, это зависит от того, как будет выглядеть это грядущее поражение. Какой ценой оно будет, дастся в том числе украинцам.
Непонятно, в кого их собираются переделывать, такой возможности не существует. Этого быть не может. Поэтому, ну да, это рана, которая нанесена навсегда. ЮДИН: Это сильно зависит от того, как бы, как далеко эта война распространится.
Еще раз, я не считаю, что есть какие-то шансы, что она остановится на Украине. В этом случае я не считаю, что она остановится, и зависит от того, как далеко она распространится, и зависит от того, как будет выглядеть, не знаю, послевоенная карта Европы. Это пока совершенно неясно. Но понятно, что, с одной стороны, Украина получила сейчас решение множества проблем, которые действительно ее там раздирали.
Думаю, что это не только Украина, думаю, что проблема востока-запада решена навсегда. Понятно, что президент Зеленский сейчас действительно выступает так, как должен выступать президент военного времени. К тому же, он умеет удивительный риторический талант, оказался вообще одним из ведущих политиков современности, про которого много-много лет будут сниматься фильмы. Сейчас он, конечно, находится в позиции, когда он может многое сделать для послевоенного восстановления Украины.
Но к этому моменту еще нужно перейти. До этого момента нужно дожить, до этого момента нужно будет достоять, и мы посмотрим еще, как это будет выглядеть. ЮДИН: А почему я должен уехать? ЮДИН: Кто все едут?
Вроде 140 миллионов человек, почему все едут? ЮДИН: Да-да-да. Молодец белка. ЮДИН: Слушай, вокруг нас полно народу, который никто не уехали.
Это моя страна. Понятно, что сейчас этот вопрос, он имеет вполне конкретное звучание. В условиях того, что российское правительство ведет не только чудовищную агрессивную войну против ближайшего соседа, но и войну, которая разрушительна для самой России и будет иметь для нее катастрофические последствия. В этих условиях этот вопрос, конечно, звучит по-другому.
Я точно не буду помогать тем безумцам в этой войне. ГОРДЕЕВА: У тебя бывают момента смятения, когда про себя ты знаешь, что ты любишь свою родину, а вот эта многоголосица, она говорит, что нет, ты неправильно любишь родину? У тебя бывает, когда ты вдруг начинаешь сомневаться — а вдруг ты не прав? Вдруг они правы?
ЮДИН: Да мне кажется... Люди могут иметь разные точки зрения на то, что хорошо для России. Кто из них прав? Вполне может быть, что и я не прав.
Но в чем я не могу сомневаться никак, это в том, что я люблю свою страну. Вот это, прошу прощения, знает только один человек на свете — это знаю я, и никто не может быть поэтому прав или не прав, это только я знаю. Конечно, сейчас у нас всех есть риск свалиться в террор, в котором чудовищные просчеты военно-политического руководства страны будут списаны на тех, до кого удобнее дотянуться. Это правда.
Но почему это должно каким-то образом влиять на твое собственное отношение к своей родине я не очень понимаю. Ну люди, которые провалили управление страной, пытаются списать на других свои ошибки. А эта поляризация, она такая... Я не произношу просто словосочетание "гражданская война".
ЮДИН: Да чего его не произносить-то? ЮДИН: Что, можно поверить в то, что боевые столкновения между русскими и украинцами не приведут к гражданской войне внутри? Нет, это невозможно. Она в той или иной форме так или иначе будет.
ЮДИН: Ну понятно, что все надеются на то, что пронесет. Но я думаю, что людям в украинских городах про диванную гражданскую войну не очень интересно слушать. Нет, это будет иметь имплозивный эффект. Это взорвет, безусловно, страну в той или иной форме.
А как это будет происходить — это следующий вопрос, и есть какие-то разные сценарии. Но нет, если ты думаешь, что можно убивать какое-то количество украинцев и что-то сберечь при этом — так не получится. О поляризации общества и о том, что это все близится и близится. ЮДИН: А тоталитарном режиме правящие заинтересованы в том, чтобы никто не участвовал в политике.
Он нацелен на предельную деполитизацию. Он нацелен на то, чтобы вытеснить людей из политики, вытянуть их в частную жизнь… К. ЮДИН: Они довольно успешны экономически в том смысле, что они дают целый ряд возможностей. Ипотека, самое главное это ипотека.
Это самое главное, на чем это всегда работало. Заниматься своим делом, у каждого есть своя семья, у вас есть своя работа, есть свои какие-то карьерные перспективы — все, вперед, в это все лезть не надо. И это стало здравым смыслом в России. Это была совершенно такая устойчивая ситуация.
Она начала раскачиваться в последние годы, потому что... Сейчас мы находимся в точке, в которой мы можем вполне перейти в тоталитарное состояние. ЮДИН: Тоталитарное состояние — это вещь, которая ровно противоположная авторитарному. ЮДИН: Совершенно верно.
Означает гомогенность. В авторитарной ситуации ты можешь думать что угодно, даже говорить что угодно, главное — делать ничего не надо. Ни с кем не надо объединяться, ни с кем не надо встречаться, вот сиди у себя дома и жди инструкцию. В тоталитарной ситуации ты не можешь такую позицию занимать.
Ты обязан быть гомогенным с точки зрения своего сознания с теми, кто вокруг тебя. Когда мы видим вот эту символику, полу-свастику, которая распространяется по всей стране и которая затрагивает человеческую телесность, потому что из тел эти буквы выстраиваются, из детских тел, из детских тел, которые в униженном состоянии находятся, в подавленном. Это же люди какие-то взрослые их выстраивали? Так в этом как бы вся и опасность состоит.
Что, когда у тебя слишком долго автомизация происходит, то у людей отключаются барьеры, которые могли бы им в этот момент сказать: "Не, стоп-стоп-стоп. Это все, конечно, хорошо, но это просто какая-то дичь". Использование человеческой телесности для формирования тотальности, используя этих свастик в качестве угрозы, да — это, конечно, знаки тотальности. ЮДИН: Ну с чувством дозволенности еще отдельная проблема.
Но использование телесности для выстраивания тотальности — понятно, что эти угрозы, которые совершаются с помощью этих самых свастик… К. ЮДИН: Ну полу-свастики. Я просто хочу, чтобы люди, которые это смотрят, они хорошо понимали, что те, кто занимается распространением этого всего по всей стране, они совершенно точно знают, что это такое. ЮДИН: Они совершенно точно знают, что это такое.
Нет ни полпроцента вероятности, что это случайность. Люди, которые этим занимаются, знают это. Когда мне, не знаю, несколько месяцев назад знакомый рассказал о том, что из его контактов с людьми во властных структурах следует, что там большое количество поклонников Гитлера, я не поверил. Теперь я верю.
ЮДИН: Трудно в это поверить. Это совершенно точно. Люди знают, что они делают, они понимают, чем они пользуются. Они четко совершенно собирают символы из известных им мест и занимаются этим целенаправленно.
ЮДИН: Пропаганда, которую мы видим сейчас в университетах, в школах и в детских садах, да, которая совсем по-другому теперь работает. Это не просто какой-то там взгляд на историю, который предлагается ученикам. Это то, к чему от них требуется присоединиться. Они выполняют тесты, чтобы было понятно, что твое содержание, твой взгляд на историю, он совпадает со взглядом на историю окружающих тебя и с тем взглядом, который предлагает государство, и с тем взглядом, который предлагает лидер.
Государство равно лидер равно народ. Это классическая триада. Каждый, кто занимался историей Германии 30-ых годов, смотря на все то, что происходит сейчас, просто не может не загораться все красные лампочки, которые могут только загореться. Поэтому мы сейчас находимся в довольно опасном моменте, который, впрочем, пока не произошел, да.
Потому что я с интересом ждал этого большого мероприятия в Лужниках, было важно, кто на него придет. Ведь мы видели, что в итоге это был стандартно-административный сгон бюджетников и студентов со всей Центрально-Европейской части. Это привычный нам вариант, он вполне такой пассивный, демобилизующий. Никому это не надо и никому это не интересно.
Люди отметились, пошли. Кто-то сфотографировался. Вот в тот момент, когда мы увидим, что 200 тысяч собирается не так, а с помощью рекрутинга энтузиастов — это будет финальный переход в другое состояние. Но символически для него сейчас много чего подготовлено.
Вот если ты меня спрашиваешь про то, какие я вижу индикаторы — вот, я вижу кучу индикаторов того, что мы можем перейти в другое состояние. ЮДИН: В детстве - нет. И все-таки я до, ну... Ну эта страна, которая обязана быть одним из мировых лидеров.
Но, начиная с какого-то момента, вот эта перспектива обретения лидерства в глобальном мире, она начала затмеваться бесконечной обидой. Вы нас обидели, обидели, обидели, нам обидно. Нам обидно. И эта обида, в общем, доводит до действий самоубийственных масштабов, поэтому для меня, конечно, то, что сейчас происходит, это крах той перспективы, с которой я жил.
Мне сложно сейчас представить, как Россия после всего этого сможет быть одним из мировых лидеров, чего бы мне очень хотелось. ГОРДЕЕВА: Твой отец — большой философ, и он занимался вопросами биоэтиками, но это в том числе вопрос того, на что способно человечество и что люди могут сделать друг с другом. Мысленно ты разговариваешь с ним? Ну, для меня очевидно все, что он сказал бы сегодня.
ЮДИН: Я часто вспоминаю выражение лица, с которым он реагировал на любой поступок, который отрицает общечеловеческое. У него была какая-то такая досада, которая одновременно разочарование, а с другой стороны — досада, что кто-то не понимает простых вещей. И с третьей стороны — уверенность, что все равно же со временем это будет понято, но просто бесконечно жаль потерянного времени. И сегодня все вот это вот, что привело к чудовищной катастрофе, это много-много раз усиливает вот эти эмоции.
Смесь горя и досады. Но при этом, поскольку он был абсолютно уверен в том, что есть вещи, которые человечество приходится с большим трудом понимать, но оно в любом случае их понимает... Поэтому он, например, занимаясь биоэтикой, никогда не приветствовал какие-то резкие биологические изменения, биотехнологические. Имея в виду, что людям нужно время, чтобы приспособиться.
Но время неизбежно, рано или поздно, приходит. И с другой стороны — да, конечно, в том числе биоэтика дает нам представление о глубинах, до которых может упасть человек в современном мире. Слишком хорошо мы знаем о том, как экспериментирование с человеческой социальностью может уходить в экспериментирование с человеческой природой в целом. Это, с одной стороны, понимание масштаба угрозы и поэтому я все время говорю, что не нужно думать, что самое страшное уже случилось — нужно к этому только адаптироваться.
Не исключено, что еще худшие вещи впереди, и нам надо думать скорее о том, как их не допустить. А с другой стороны, в этом есть какая-то понятная надежда, что в любом случае, как будто эта истерика разоружительная заканчивается и приходится потом что-то понимать. Возвращаясь к твоему вопросу о том, что можно сделать — да, я сказал, что это не война России с Украиной. Это попытка самоубийства для тех людей, которые возомнили себе, что они имеют право закончить Россию самоубийством.
Но это может стать моментом преодоления, если мы все-таки увидим, что эти три народа — разных, независимых друг от друга, но с близкой исторической судьбой, что еще раз показано сегодня, да, украинцы, белорусы, россияне, сейчас они проходят через какое-то тяжелое испытание, которое... Сегодня в отношении России, конечно, больше всего сомнений. Не так просто увидеть, как будет выглядеть это возрождение. Но пройти через этот рубеж будет необходимо.
Если Россия будет существовать после этого, она возродится. ЮДИН: А что такое "политический активист"? ЮДИН: Нет, ни в каких партиях я не состоял никогда, так уж получилось, что с момента, когда я стал совершеннолетним, партии в России потеряли всякий смысл. Поэтому в чем тут можно состоять?
Да, гражданскую позицию, конечно, иметь необходимо. ЮДИН: Да, но там до Болотной площади, значит, был еще большой митинг на Чистопрудном бульваре, который для меня лично закончился 15 сутками в спецприемнике. Ну да, это тоже одна из форм гражданской активности была. ЮДИН: Что значит "горячо"?
ЮДИН: Да не, ну а чего страшно. Слушайте, я боюсь только одной вещи в своей жизни: я боюсь бояться. Вот это скользкое ощущение, что ты как бы не можешь сделать то, что считаешь правильным и нужным делать, потому что тебе страшно, как всякий человек в жизни, я когда-то переживал страх, но в какой-то момент решил, что нет. Это то, что отравляет жизнь абсолютно, радикально и бесповоротно.
А что возникает соответствующие, не знаю, опасности? Ну да, в том числе, в 2011 году это было ясно, когда я увидел, например, как устроен суд. И я просто легко понял, что если будет там, не знаю, приказ сверху, то этот же самый суд спокойно вынесет меня расстрелять — меня расстреляют в, не знаю, во дворе, и все. И вообще без проблем.
И с тех пор всегда удивляюсь людям, которые говорят "ну а как, по закону же это сделать нельзя, то-то сделать нельзя". Для меня это было, скорее, понимание того, что все-таки политическая жизнь держится не на законе. Наоборот, закон держится на каком-то коллективном консенсусе, на солидарности. Он должен чем-то подпираться.
Это было для меня важным уроком. Ты запомнил человека, который тебя ударил? ЮДИН: Не особенно. Я, честно говоря, не очень люблю про это говорить, потому что...
И да, там закончилось все сотрясением мозга. Что это такое по сравнению с тем, что переживают сейчас тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч людей на Украине? Что это такое даже по сравнению с тем, что потом переживали люди в московских темницах и темницах по всей стране, где, мы уже слышим, про избиения, про сексуальное насилие, про пытки и так далее. ЮДИН: Я уже сказал, что мне не страшно.
Я не хочу, чтобы мне было страшно. Это самое страшное, что может с человеком случиться — это когда его решения начинает определять страх. Непонимание опасности, не понимание рисков, а именно страх. Когда он перестает быть самому себе хозяином и им начинает двигать это чувство страха.
ЮДИН: Я считаю, что у меня есть гражданская ответственность. Я делаю те вещи, те действия, которые соответствуют моему представлению гражданской ответственности. Проблема с действием сегодня коллективным в России не столько в том, что люди боятся. Люди, вообще говоря, многие сейчас не боятся.
И даже все эти драконовские меры, там, 20 лет тюрьмы и так далее — вообще говоря, не так много людей отвратили. Люди не боятся. Многие понимают, что, честно говоря, уже нечего бояться. Потому что это полный крах для огромных слоев России, которые, в принципе, видели Россию как часть глобального мира, которые были в принципе интегрированы куда-то.
Я уже даже не говорю про ужас и отчаяние, не знаю, от того, что происходит в Украине, от взаимодействия со своими украинскими знакомыми и родственниками, да. Я, как и все, думаю, переписываясь с украинцами, и мне очень тяжело выбирать слова, чтобы просто, ну... Поэтому люди не боятся, проблема же не в этом. Проблема с коллективным действием не в том, что люди боятся, а в том, что это ощущение безнадежности.
Потому что не понимаешь, как прийти к соответствующему результату, чтобы хоть что-нибудь поменять. Огромное количество людей в России, честное слово, готовы были бы немедленно отдать свою жизнь, если бы это помогло остановить эту войну. Только дайте понятный инструмент. Хотя бы чтобы были хорошие шансы.
Но проблема же в России, поскольку заблокированы любые коллективные действия, то люди не верят, что они могут что-нибудь поменять. Вот эти акции, которые были в России, и которые продолжаются, на самом деле, они позволили некоторых промежуточных результатов добиться. Этот результат состоит в том, что в стране, конечно, есть раскол, и скрыть его не получается. Это не совсем 50 на 50, конечно, потому что есть сильно милитаризованная группа, есть группа, которая резко против, и есть какая-то большая промежуточная группа, которая пытается не лезть в это, у нее свои дела.
То, что сейчас в России есть этот раскол, и голоса тех, кто против, слышны, они слышны на улицах, они слышны в публичных пространствах. Это многие актеры, спортсмены, люди из академий, некоторые политики, некоторые бизнесмены и так далее. Это важно. Это, в общем, позволяет спасти, хотя бы отчасти, Россию.
И это важный результат. Это результат, в общем, уже достигнут. Вопрос в том, что можно будет делать дальше. Если система будет такая же, как сейчас, какие-то возможности будут.
Уровень безразличия к этой военной операции будет снижаться. Совершенно точно. Потому что так всегда бывает. Потому что всегда стартовая милитаристская лихорадка, она потихонечку оборачивается тем, что люди понимают, что все не так прекрасно.
Если будет другая социальная ситуация, если там будет террор, может, будет другая жизнь. Поэтому делать надо то, что в конкретной ситуации позволяет тебе достигать каких-то своих...
Современная наука — одно из величайших творений человека. Но надо понимать, что естественные науки были созданы нашей коллективной духовной жизнью.
И попытки «объяснить» духовную жизнь исходя из естественнонаучного мировоззрения, свести ее к телу или мозгу бессмысленны. Почему так? Ведь с тех пор наука сделала много шагов вперед… — Культурная ситуация, в которой мы оказались сегодня, во многом очень напоминает положение дел сто с лишним лет назад. Тогда, с одной стороны, шел бурный научно-технический прогресс, благодаря науке жизнь до неузнаваемости менялась чуть ли не каждый день: телефон, трамвай, канализация, электричество, кинематограф… С другой стороны, выяснилось, что наука способна поменять нашу материальную среду, но не может дать ответы на главные жизненные вопросы.
И поэтому многие стали разочаровываться в науке — до обрядов массового сжигания книг в тридцатые оставалось совсем немного времени... Сегодня мы видим то же самое: биотехнологии, информационные технологии радикально меняют наши возможности. Но делает ли нас это счастливее? Отвечает ли это на вызовы современного мира?
И поэтому, например, мы наблюдаем религиозное возрождение в разных частях мира. Люди ищут смысла, и наука не может удовлетворить этот запрос так же, как не могла это сделать в начале прошлого века. В то время наиболее проницательные философы науки, например Макс Вебер и Эдмунд Гуссерль , говорили, что проблема в том, что от науки хотят получить то, на что она в принципе неспособна. От науки напрасно требуют ответов на предельные вопросы жизни, которыми озабочен каждый человек, и потому неизбежно разочаровываются в ней, когда она не дает ответов.
Те, кто сегодня объявляет от имени науки крестовый поход против религии, совершают ту же самую ошибку. Какую альтернативу может предложить наука? Мир, в котором все поведение, вся политика будут выводиться из научного знания? Но это мир, в котором господствуют технократы, в котором человеку предлагается поверить, что ученые лучше знают, как ему обустроить свою жизнь.
Именно против этого технократического мира сегодня протестуют люди — и вместе с этим начинается реакция против науки. Удивляет только то, насколько тонкие аргументы использовались в этой полемике век-полтора назад и насколько примитивно спор идет сейчас. Если мы посмотрим, например, полемику Дарвина с французскими метафизиками вроде Поля Жане , то увидим, что Дарвин совершенно не был идиотом, которым его сейчас пытаются представить его последователи, эдаким упертым натуралистом. Он вполне понимал возражения, видел, что есть проблемы, с которыми приходится иметь дело.
Есть некоторые законы развития жизни, а откуда они взялись? Не понадобится ли метафизика, чтобы объяснить происхождение законов эволюции? Откуда они берутся? Есть наблюдаемая реальность, мы ее изучаем и находим закономерности, опираясь на других исследователей… — С этим вряд ли кто будет спорить, если относиться к этому как принципу повседневной научной работы.
Если вы эмпирический ученый, у вас есть определенная повестка, конкретные научные проблемы, вы их и решаете. Это более чем достойная деятельность. И вам не нужно, в общем-то, отвечать на вопрос, откуда все взялось. При одном условии — если вы занимаетесь своей исследовательской повесткой и не требуете монополии на объяснение мира.
Наука — это что-то вроде комнаты, которую человечество построило в своем доме. Эта комната хорошо отделана, в ней есть сложные устройства и особые правила действия, и вообще, возможно, это самая впечатляющая комната во всем доме. Но очень странно запираться в этой комнате самому и пытаться запереть в ней других. Ведь в доме есть много чего еще, да и сам дом не достроен, в нем можно что-то менять.
Григорий Юдин Философ и социолог, НИУ ВШЭ Идея о том, что нужно отказаться от поиска причин и заниматься только фактами, чтобы обеспечить прогресс науки, а вместе с ним и общественный прогресс, совсем не нова. Но Конт не мог объяснить, почему развитие науки надо считать прогрессом а не регрессом или движением по кругу , а также почему от развития науки обязательно прогрессирует общество. Поэтому Конт предсказуемо закончил тем, что объявил позитивизм религией, а себя — ее верховным жрецом. Это хороший урок для всех, кто сегодня ищет в науке решения всех проблем: вы можете верить в научный прогресс, но для этой веры нет никаких научных оснований.
Но есть одно возражение. В современных социальных науках все-таки стал общепринятым императив критической рефлексии. К каждому ученому, каким бы локальным сюжетом он ни занимался, всегда есть вопрос, откуда вы взяли ваши категории. Не является ли ваша позиция ангажированной, политически или иначе?
Этот императив могут игнорировать, но его никто не отрицает. А к ученым-эмпирикам, работающим в естественных науках, не предъявляют такое требование — произвести критическую работу по реконструкции генеалогии своих категорий. Ученые обычно заняты конкретной работой, и было бы странно, если бы они все время ставили саму эту работу под сомнение. Как говорится, если бы сороконожка все время думала, как ей ходить, она умерла бы с голоду.
Но было бы неплохо помнить о том, что научное знание всегда существует в обществе. Причем вовсе не в том смысле, что общество создает какие-то условия для существования науки: строит лаборатории, выделяет деньги, определяет приоритеты и так далее. А в том смысле, что любое знание соответствует какому-то типу общества, любое знание укрепляет один тип общества и теснит какой-то другой. Поэтому не бывает «неангажированного» знания.
В социологии науки еще в 1970-е годы Дэвид Блур ввел так называемый «принцип симметрии»: история и социология объясняют равным образом и «ошибочное», и «истинное» научное знание.
На это любой Денис может встать и ответить, что это не так. А вот если Ткачев говорит, что ему «провели социологию», то значит, у него есть научно обоснованная картина реальности. Никаких других картин все равно больше нет, так что вам приходится замолчать, и Ткачев выходит победителем. А цифры «придворных социологов», о которых вы говорите, — это как раз формирование целевых показателей избирательных комиссий. Когда они озвучивают эти цифры, то они тем самым эти показатели формируют. А вот если дорисовать не 30, а 45, то у людей начнут возникать вопросы: почему мы думали, что будет 80, а получилось 95? Так формируется некоторый общественный консенсус по поводу того, чего ожидать от этих результатов.
Они диктуют повестку, рамку, в которой ведутся дискуссии о политике. Повестка одна и та же, только власть говорит о том, что все хорошо, а [директор «Левада-центра» Лев] Гудков говорит, что все плохо. Но работают они в рамках одной и той же повестки. И по сути делают одно и то же дело. Но, как ни странно, вы очень близки к истине. У термина «полицейская наука» есть специальный смысл, который сформировался довольно давно — в Германии XVIII века, когда слово «полиция» имело совершенно иное значение. Полиция воспринималась не столько как карательный и репрессивный институт, сколько институт заботы о гражданах, надзора над ними. Но надзора не карательного, а заботливого.
Действительно, можно видеть, что опросы отчасти выполняют именно эту функцию. Они как бы обеспечивают присутствие в жизни человека уверенности, что за ним присматривают. Причем присматривают в разных смыслах: присматривают не только стражники, но и государство, которое о нем заботится. Эти вещи друг от друга неотделимы. Как наука, которая помогает государству надзирать за гражданами. Россия — это атомизированная страна. Мы мало общаемся с другими людьми за пределами своего круга знакомых, мы мало знаем о том, что происходит в жизни других людей. В принципе, у нас мало способов узнать, что происходит в стране в целом.
Важно, что опросы задают нам язык, при помощи которого мы это общество описываем. То, что мы знаем из опросов, определяется тем, какие вопросы задаются, какие слова используются, какие варианты ответов предлагаются и т. И с точки зрения языка между Кремлем и «Левада-центром» на самом деле нет особой разницы. И те и другие глубоко убеждены, что Россия населена безответственными, опасными и по природе своей жестокими людьми с внутренней склонностью к тоталитаризму. Что ни в коем случае им нельзя давать никакой власти — они тут все к черту разнесут. Так что, несмотря на все позиционные и политические различия, они одним и тем же языком разговаривают с людьми, описывают потом результаты этих разговоров. Но при этом иногда возникают исключения из этого правила, между дискурсом Кремля и «Левада-центра» образуется зазор. Например, как в приведенном вами примере с вымышленным кандидатом — что сразу обнаруживает лакуны в официальной идеологии.
Вдруг выясняется, что цифры отчасти произведены самим форматом вопросов. Проблема российских опросов вовсе не в том, что они рисуются легко показать, что это не так , а в том, что они разговаривают на языке власти, на языке Первого канала. Вопросы, которые задаются людям, — это вопросы, которые взяты из повестки вчерашнего выпуска новостей Первого канала. Как только опросы начинают говорить с людьми на другом языке, то они получают и другие результаты. Проблема в том, что публике об этих результатах обычно не говорят. Интервью с Ильей Будрайтскисом А как удается сохранить репрезентативность? Ведь результаты опросов воспроизводят всегда примерно одни и те же цифры, и это несмотря на все проблемы с интервьюерами, нарушением инструкций, отказами и т. Некоторые люди уверены, что более-менее одинаковые результаты опросов свидетельствуют о том, что они «нарисованы».
Сегодня рынок исследований общественного мнения устроен олигополистически — есть три основных игрока, все остальные были сознательно вычищены Кремлем еще в начале нулевых годов. Если бы имела место практика массового «рисования» результатов опросов, то поверьте мне — об этом стало бы известно немедленно. О гораздо менее существенных проколах, которые возникают в практике этих компаний, становится известно тут же. Поэтому здесь можете не переживать — цифры в массовом масштабе не «рисуются». Конечно, кое-кто кое-где так или иначе «подрисовывает», да — халтура бывает везде. Но ни о каком масштабном «рисовании» речь не идет. Отдельно проговорю, что мы сейчас имеем в виду федеральные компании. На региональном уровне практика «рисования» результатов опросов есть.
Между Кремлем и «Левада-центром» нет особой разницы. И те и другие глубоко убеждены, что Россия населена безответственными, опасными и по природе своей жестокими людьми с внутренней склонностью к тоталитаризму Следующее. Репрезентативность — это миф. Конечно, никакой репрезентативности нет и быть не может, особенно в российских условиях. Ситуация, когда значительная часть людей, которые должны попасть в выборку, так или иначе в нее не попадают, потому что они отказываются или недоступны, говорит нам о том, что нет никаких оснований считать, что выборка продолжает оставаться репрезентативной. Было бы сложно доказать обратное. Когда опросные компании говорят, что их выборка репрезентативна, они имеют в виду совершенно другое. Они говорят, что предприняли ряд мер, чтобы обеспечивать соответствие основных параметров выборки — это, как правило, пол, населенный пункт, иногда возраст и т.
Это никак нас не страхует от того, что носители одних политических взглядов в эту выборку попадут, а носители других — нет, потому что считают, что никакого смысла в этих опросах нет. Поэтому ни о какой репрезентативности говорить не приходится. Другое дело, что поскольку эта технология отработана и стабильна, то, конечно, если повторять раз за разом, то ты будешь иметь дело примерно с одним и тем же контингентом людей, которые готовы вот на этих условиях общаться с интервьюерами — либо потому что они считают, что это способ донести свои проблемы до верховной власти, либо потому что они считают, что опасно не отвечать, либо потому что они считают, что за ними присматривают, либо еще по какой-то причине. Мы хорошо знаем, что есть категория, которую очень сложно «достать», заполучить в выборку, — например, молодежь. Нужно получить много-много отказов, прежде чем ты доберешь необходимую по квотам долю молодежи. Поэтому с социологической точки зрения примерно одни и те же люди раз за разом и оказываются респондентами. И они говорят то, что от них ожидают услышать те, кто составляют эти опросы. Поэтому эти данные воспроизводятся.
Было бы странно, если бы они не воспроизводились. Но это не имеет никакого отношения к репрезентативности. Если опросы не репрезентативны, то что у нас тогда с консервативным поворотом? Повернулось ли российское общество вслед за повесткой нынешней власти к консервативным ценностям, духовным скрепам и прочему патриотизму? Все эти ценности, скрепы и т. Но люди готовы ее транслировать, потому что они получили вчера по ней информацию.
Исключили из реестра некоммерческое партнерство «Институт развития прессы — Сибирь» — в связи с ликвидацией. Причинами включения Юдина, Тагаевой, Чириковой, Олейника и Живицы в перечень стали выступления против военной операции на территории Украины. Этим же, по мнению Минюста, занимался и Юдин.
Минюст включил в реестр иноагентов социолога Юдина и экоактивистку Чирикову
Социолог, кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Григорий Юдин*. Социолог, философ. Кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук. Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики. Новости. Новости автора – Юдин Григорий Борисович. Сегодня в него вошли социолог Григорий Юдин, экоактивистка Евгения Чирикова, главный редактор интернет-издания «Верстка» (признано иноагентом) Лола Тагаева, блогер Владислав Олейник, депутат Смоленской областной думы Владислав Живица. Сегодня в него вошли социолог Григорий Юдин, экоактивистка Евгения Чирикова, главный редактор интернет-издания «Верстка» (признано иноагентом) Лола Тагаева, блогер Владислав Олейник, депутат Смоленской областной думы Владислав Живица. Григорий Юдин*. Социолог, философ. Кандидат философских наук, старший научный сотрудник лаборатории экономико-социологических исследований Высшей школы экономики, профессор Московской высшей школы социальных и экономических наук.