В этом выпуске авторской программы «БесогонТВ» Никита Михалков предлагает поговорить о режиссёрах и исполнителях чудовищного теракта в «Крокус Сити Холле». Какое тайное.

это самые свежие новости о знаменитостях.

Новости в России и мире сегодня

Мы пишем интересные свежие новости России, мира и Большого Урала. Возможные однокоренные слова. diligently — старательно, усердно, прилежно overdiligent — сверхприлежный, очень усердный, сверхбдительный. Эти изменения объясняют, почему пережившие травму люди становятся сверхбдительными по отношению к потенциальным угрозам и более замкнутыми. – информационный портал газеты Известия, Ren TV, 5 канала. Последние новости политики, экономики, культуры, новости в мире и стране, новости спорта. – информационный портал газеты Известия, Ren TV, 5 канала. Последние новости политики, экономики, культуры, новости в мире и стране, новости спорта.

сверхбдительный

Смотрите самые важные и актуальные политические, экономические и социальные новости к этому часу. это самые свежие новости о знаменитостях. е варианты ответов, в которых во всех словах одного ряда пропущена одна и та же буква. 1. , ный. Вместе с 12-м фигурантом дела о теракте в "Крокусе" Джумохоном Курбоновым задерживали его брата, сообщил РИА Новости работник хостела. Известия сегодня – это мультимедийный портал , круглосуточный телеканал «Известия», новости на РЕН ТВ и Пятом канале, самая цитируемая газета. Тем более, не будут действовать на нервы господа из корпуса жандармов. А то, найдется какой — нибудь сверхбдительный, который заподозрит в строительстве.

Военная операция на Украине

Sky News Australia: США допустили ненужную войну на Украине, проигнорировав предупреждения Путина. Смотрите самые важные и актуальные политические, экономические и социальные новости к этому часу. Новости Екатеринбурга и Свердловской области с видеосюжетами по всему спектру информационной палитры региона, включая официальные сообщения и собственные.

Сверх бдительный раз езд под язычный

В Москве выпало сверх нормы месячных осадков за сутки На востоке столицы за 12 часов вылилось до 30 миллиметров осадков. Об этом в своем официальном телеграм-канале сообщила главный специалист столичного метеобюро Татьяна Позднякова Дожди неравномерно распределились по территории. Самое большое количество осадков пришлось на восток Москвы, в Измайлово за 12 часов вылилось 30 миллиметров, на ВДНХ 13 миллиметров, а на Балчуге 15 миллиметров.

Он всегда перекладывал заботы о доме и детях на жену, но, как оказалось, у него были собственные представления о том, как можно разнообразить их жизнь. Обретая способность принимать свои чувства и понимать ощущения, он сумел наладить отношения в семье.

Жена и дочери были довольны. По-прежнему переживая периоды дереализации, он хотя и маленькими шажками, но продвигался глубже в пространство людей. Его жизнь обогатилась благодаря тому, что он отважился войти в мир домашних и семейных отношений. Открыв свои сокровища свету, он позволил солнцу согреть их.

Терапевтические размышления: инкапсуляция, довербальный ужас и защитные паттерны Подстраиваться под изменчивый ритм отношений в работе с Кларком было нелегко. Казалось, что сейчас он здесь, а в следующий момент уже «исчез». Гарри Гантрип описывает шизоидный паттерн как «программу входа-выхода» Guntrip, 1969, р. Хотя Кларк научился достаточно быстро откликаться на мое присутствие и комментарии, он мог свалиться в переживание пустоты, если мне не удавалось вовремя отреагировать.

Мои оплошности в эмпатическом реагировании на ранних этапах терапии приводили к тому, что Кларк мог чувствовать себя «потерянным» или «нереальным» в течение нескольких недель. Наша связь часто напоминала мне тонкую паутину, соединяющую края огромной пропасти, пролегающей между нами. На ранних стадиях анализа Кларк был немногословен в описании собственного опыта. На сессиях он в основном молчал и, уходя, выглядел подавленным.

Тогда мне казалось, что в одной комнате со мной заперто маленькое дикое животное, которое сидит в углу и дрожит. По своему качеству тишина в кабинете никогда не была спокойной, напротив, она была наполнена ужасом. В случае с Кларком этот примитивный архетипический ужас был всепроникающим и неосознаваемым. Действительно трудно выразить словами довербальные переживания.

Не слышать, не помнить и не обращать внимания — во всем этом может проявляться шизоидная инкапсуляция. Подробно описывая признаки инкапсуляции, он указывает на «способность сознания выпадать из существования» Meltzer et al. Майкл Эйген, говоря об этом же явлении Eigen, 1986, p. Оба термина — «демонтаж внимания» и «помутнение» — точно определяют неспособность Кларка помнить или обращать внимание на наши взаимодействия при наличии переживаемой угрозы.

Такие защиты в форме когнитивного дистанцирования также служат целям сдерживания примитивных аффектов. Кларк так описывал периоды дереализации: «В прошлый четверг я не почувствовал свою кожу, а затем выпал из реальности» или «Кажется, что моя жизнь нереальна, а тело принадлежит другому человеку». Деперсонализация и дереализация — это состояния бытия, переживаемые на стадии примитивного ухода, который предшествует декомпенсации. Когда человек чувствует, что не живет в собственном теле, а сама жизнь не реальна, он изо всех сил цепляется за ощущение своего Я.

Уход в мир фантазий происходит, когда зрелые защиты не сформированы, а имеющиеся — недостаточны, чтобы сохранить целостность Эго. Шизоидный человек с более развитым Эго вполне способен использовать проекцию, идеализацию и обесценивание. Умственные способности и воображение шизоидных пациентов позволяют им особенно умело применять интеллектуализацию. Именно ее без проблем использовал Кларк.

Он был человеком умным, сложным, оригинально мыслящим. Поскольку у него не было возможности напрямую контактировать со своими чувствами и телесными ощущениями, то мир интеллекта стал для него тем убежищем, где он прятался. По мере того как наши отношения с Кларком углублялись, шизоидные защиты ослабляли хватку, Эго становилось сильнее, а душа заметно ожила. Примитивные архетипические аффекты ужаса и ярости прорвались в анализ.

Перенос и контрперенос Шизоидные пациенты могут напоминать оленя, попавшего в свет автомобильных фар. Они часто воспринимают терапевта как человека, который причинил или может причинить им боль. Это архетипический перенос, уходящий корнями в примитивный ужас. Возможно, придется выносить долгие периоды молчания, пока пациент не интернализует переживание безопасности.

По причине своей изолированности и отчужденности такие люди имеют мало опыта интеграции в неугрожающие отношения. Страх эмоционального или физического поглощения слишком силен, поэтому им очень непросто справиться с напряжением, которое неизбежно возникает в терапевтических взаимодействиях. Эти обстоятельства существенно влияют на создание условий для формирования переноса у шизоидных пациентов. Когда терапевт воспринимается как постоянная угроза их благополучию, недифференцированный архетипический перенос может принимать разные формы: огромной окутывающей ведьмы-матери, снежной королевы с развратной улыбкой, обольстительной злобной вампирши.

Переход от первоначального архетипического переноса к более личному очень пугает, но именно он может медленно вывести из внутреннего мира воображения к человеческим слезам и близкому контакту. Способность воспринимать терапевта не как навязчивого, а как доброжелательного и предупредительного человека возникает далеко не сразу, но именно она помогает ослабить ощущение подавляющего физического и эмоционального пренебрежения или посягательства. Образы, населяющие перенос, эволюционируют в ходе терапии, помогая личностной интеграции и развитию способности к самовоплощению. И этим благотворное воздействие переноса на психические процессы человека с шизоидной структурой не исчерпывается.

Проявление терапевтом из благих намерений теплоты и беспокойства на самых ранних этапах анализа может быть воспринято как угроза затопления и в итоге оказать разрушающее воздействие на формирование рабочих отношений. Шизоидные пациенты нуждаются в эмоциональном пространстве. Только при плавной модуляции от одного аккуратного взаимодействия к другому начинают постепенно выстраиваться доверительные отношения, а живой интерес терапевта будет восприниматься пациентом более терпимо, закладывая основу, которая в дальнейшем позволит ему разжать тиски инкапсуляции. С другой стороны, раннее сопротивление переносу может проявляться в отстраненных и ироничных репликах пациента, в которых обнаруживается попытка выстроить непроницаемый барьер во взаимодействии с терапевтом.

Хотя изначально этот барьер сооружается с намерением защитить Я от гибельного поглощения, в дальнейшем он мешает восприятию реальности и препятствует формированию переноса. Как уже говорилось ранее, отчужденность и есть та самая защита, которая должна быть демонтирована, чтобы процесс мог двинуться дальше. Дефицит эмоциональных ресурсов у шизоидного пациента и кажущееся отсутствие интереса к взаимоотношениям могут навести терапевта на мысль, что пациент подавлен. Мы знаем по собственному опыту, что многим шизоидным пациентам часто ставят неверный диагноз — какую-нибудь разновидность депрессивного расстройства.

Однако в случае шизоидной инкапсуляции отсутствует характерный для депрессии мрачный тон вины. Неспособность выражать чувства, пустота и вялая экспрессия свидетельствуют о шизоидной структуре характера. Шизоидный человек может впасть в депрессию, например, пережив утрату, но ограниченный аффект и депрессия — это не одно и то же. Неверное диагностирование депрессии у человека с шизоидной структурой характера может направить клинициста по ложному пути в рабочих взаимодействиях и интервенциях.

Подлинный шизоидный дистресс — особое явление, и его легко проглядеть из-за маскирующего действия характерологической защиты. Следует учитывать, что любое внешнее отвержение уводит пациента в привычное ему холодное и пустое место — в бесплодный, безобъектный и нереальный ландшафт, лежащий в самой основе шизоидной структуры характера. Эта особая архетипическая территория может быть представлена в образах бездны, бескрайних холодных пространств или пожизненного заточения в больничной палате. Опыт переживания пустоты сопровождает шизоидную личность с самого раннего детства.

В контрпереносе терапевт может испытывать разнообразные чувства в отношении шизоидного пациента. В какой-то момент, хотя и в меньшей степени, он может почувствовать отчужденность по отношению к нему, а также к собственному аффекту. Трудности шизоидной личности в вербальной передаче своего аффективного опыта вкупе со страхом поглощения и защитной отчужденностью могут спровоцировать терапевта выйти из контакта, отдаться собственным грезам, став «контротрешенным». О шизоидных пациентах бывает очень трудно заботиться.

Невыносимо долгое молчание, неспособность описать переживаемый дистресс, минимум умений поддерживать контакт — все это приносит терапевту мало удовольствия, лишая оптимизма и уверенности в успехе работы. Стараясь невольно компенсировать недостаток контакта, демонстрируя повышенный интерес или давая советы, терапевт вскоре оказывается в затруднительном положении. Любая попытка установить связь, выступая в роли опекуна или покровителя, дает обратный эффект. И только анализ контрпереносных реакций с их последующим разъяснением сначала себе, а потом пациенту является ключевым моментом в работе с шизоидной личностью.

Другая контрпереносная реакция возникает из неосознаваемой очарованности ееинтеллектуальным богатством, что приводит к негласному соглашению с ней. Терапевт начинает чувствовать исключительную одаренность своего пациента, которую не в состоянии оценить другие. Такой сговор доставляет пациенту немалое удовольствие, поскольку освобождает его от напряженной работы над отношениями во внешнем мире, но он как бы вновь оказывается в тупиковых отношениях с опекающим и недалеким родителем. Еще один вариант контрпереноса заключается в моральном осуждении пациента за его интерес к жестокости и насилию.

Для клиницистов, не знакомых с шизоидным ландшафтом, может стать неприятным открытие того, насколько кротость шизоидной личности контрастирует с ее тягой к наблюдению за всем, что связано с насилием и страданием. Пациент с увлечением смотрит фильмы ужасов, читает детективные истории, основанные на реальных событиях, следит за сводками военных действий и криминальной хроникой. Однако этот интерес вполне объясним. В природе шизоидной личности заложено быть осторожным, бдительным и готовым немедленно скрыться в случае угрозы.

А для этого не помешает знать об опасностях внешнего мира как можно больше. Терапевты склонны идеализировать сферу имагинального в своих шизоидных пациентах, во многом потому что их собственные шизоидные элементы остаются неопознанными и непроработанными. Они также провоцируют некоторые контрпереносные реакции, а именно отстранение при столкновении с мощным аффектом; «провальные» эпизоды в рабочей коммуникации; бегство в грезы прямо на сессии, благодаря чему можно «переждать» обсуждение неудобной для себя темы. Непроанализированная идеализация имагинальной сферы может завести терапию в тупик, равно как и неопознанная шизоидная инкапсуляция у пациента и аналитика, парализующая их способность поддерживать связь друг с другом.

Оба ее участника, подобно девочке со спичками, оказываются в заснеженной архетипической реальности, не в состоянии ощутить эмоциональное тепло или обратиться за помощью. Архетипический ландшафт шизоидной дезинтеграции: невыразимый ужас, черная дыра и то, что лежит за пределами человеческих отношений В психоаналитической литературе два образных термина передают переживания шизоидного человека, приближающегося к декомпенсации: «невыразимый ужас» и падение в «черную дыру». Термин «невыразимый ужас» был введен Карен Штефен в 1941 году для описания крайней степени тревоги в раннем детстве. Позднее Бион стал использовать термин «невыразимый ужас» в более узком значении, описывая переживания ребенка в ситуации, когда матери не удается контейнировать его тревогу Bion, 1967.

Некоторые теоретики используют этот термин при описании безмолвного переживания жуткого и таинственного ужаса, предшествующего шизоидной дезинтеграции Grotstein, 1982; Eigen, 1986; Tustin, 1990. Без контейнирующего при сутствия чуткого опекуна, «невыразимый ужас» так и остается для ребенка примитивным нуминозным переживанием, которое в нетрансформируемом виде практически непереносимо. Образ «черной дыры» передает ощущение катастрофического разрыва связности Я, возникающее в результате тотальной имплозии — Эго коллапсирует и падает в безобъектную бездну. Почва уходит из-под ног, и человек больше не может ощущать себя живым.

В этом состоянии «черной психотической депрессии» идентичность, сознание, способность к осмыслению опыта исчезают в пространстве архетипической реальности. Отступая от жизни, человек рискует проскочить некую «критическую точку», после которой мощная энергия бессознательного необоримо затягивает его во внутрипсихический вихрь, уносящий на другую сторону — в шизоидный ландшафт. Теперь он наглухо закрыт от жизни; неспособный бороться, он не находит никакого смысла в своем существовании, а любые проблески надежды — лишь давнее и почти уже исчезнувшее воспоминание. Образно выражаясь, катастрофа шизоидной дезинтеграции заключается в распаде человеческой жизни на мельчайшие частицы, которые затем неумолимо засасываются «черной дырой».

В астрономии гравитационный коллапс происходит, когда исчерпавшая свои ресурсы звезда сжимается, проваливается в себя, превращаясь в «черную дыру» — космическое тело с гравитацией такой силы, что даже свет не может покинуть его пределы, как и любые объекты, попавшие в поле его притяжения. Последние минуты жизни звезды и ее последующий коллапс — это удачная метафора, описывающая процесс шизоидной дезинтеграции. Подобно коллапсирующей звезде, человек проваливается сам в себя, втягиваясь в ледяное небытие, где нет ни света, ни смысла, ни надежды. Леденящий душу страх дезинтеграции не является исключительно патологическим по своей природе.

На первом году жизни сознание только-только начинает дифференцироваться от бессознательного. И любой ребенок живет в состоянии зависимости от опекуна, который может присутствовать или отсутствовать, проявлять заботу или быть безучастным. Ребенок неминуемо переживает моменты, когда воспринимаемая им угроза вызывает сильное беспокойство и беспомощность, он не может вербально сообщить о своих потребностях или о собственном дистрессе. В таком состоянии ребенок нуждается в поддержке и успокоении со стороны другого, который мог бы контейнировать его переживания.

Когда же травма воспринимается как катастрофическая, а опекун не в состоянии вынести испытываемый ребенком страх, в действие вступают защиты Самости, предотвращающие сокрушительную психическую дезорганизацию. Нередко в периоды стрессов, внезапных перемен или в процессе трансформации взрослые люди вновь переживают катастрофическое беспокойство. Именно в такие моменты мы все подвержены переживанию примитивного страха дезинтеграции, который в определенном смысле является частью жизни. И тотальная защита от соприкосновения с ним может невольно способствовать потере контакта со всем живым и внутреннему опустошению.

Если же с этим архетипическим переживанием удается установить связь и исследовать его, оно способно привнести особенный смысл в нашу жизнь. Тревожные состояния и глубинные раны не только причиняют страдания, но и способны стать инструментом внутреннего воссоединения. Время от времени осматривая свои болезненные раны, человек может обрести путь к познанию великой тайны. Страх дезинтеграции и нуминозный потенциал До сих пор мы рассматривали невыразимый ужас и энергетическое втягивание во внутрипсихическую черную дыру с психологической точки зрения.

В религиозном смысле ощущение неописуемого ужаса и темных вихрей указывает на присутствие божественного numinosum и имеет глубокий духовный подтекст Otto, 1923. Всеохватывающее переживание инаковости духа обладает силой, которая способна одновременно как наполнить нас глубинным ощущением смысла, так и уничтожить нашу человеческую природу. Люди всегда интуитивно чувствовали, что за пределами сознания существует некий непостижимый мир; иногда его называют трансцендентным или трансперсональным, а иногда сверхъестественным. Когда человек с истощенными ресурсами, использующий уход в качестве основной защиты, помещает себя в капсулу, отгораживаясь от жизни, можно сказать, что он вступает в непостижимый мир богов.

Трагедия в Красногорске, где от действий террористов погибли более 140 человек, а также сегодняшняя атака БПЛА на Татарстан, напомнили всем нам, что следует быть настороже всегда.

Особенно, находясь на многолюдных мероприятиях, в популярных развлекательных заведениях, в крупных торговых комплексах. Наблюдайте за прилегающей территорией вашего дома, обращая особое внимание на появление незнакомых лиц и автомобилей, разгрузку мешков и ящиков. Сообщайте обо всем подозрительном сотрудникам полиции. Никогда не принимайте от незнакомцев пакеты и сумки, не оставляйте свой багаж без присмотра.

Словари Все словари русского языка: Толковый словарь, Словарь синонимов, Словарь антонимов, Энциклопедический словарь, Академический словарь, Словарь существительных, Поговорки, Словарь русского арго, Орфографический словарь, Словарь ударений, Трудности произношения и ударения, Формы слов, Синонимы, Тезаурус русской деловой лексики, Морфемно-орфографический словарь, Этимология, Этимологический словарь, Грамматический словарь, Идеография, Пословицы и поговорки, Этимологический словарь русского языка. Уважаемый пользователь, сайт развивается и существует только на доходы от рекламы - пожалуйста, отключите блокировщик рекламы.

Курсы валюты:

Боррель заявил, что европейцы "не пойдут умирать за Донбасс"
Главные новости
Слушать тело
Бдительный регистратор
Стало известно о переброске под Часов Яр спецназа ГУР Украины

Человеческие типы. Сущность и эннеаграмма

Выпишите эти слова, вставив пропущенную букву. 1) ние, (урок) 2) , (мяч) 3) ли, ный 4) ьный, под. Последние события в режиме онлайн: главные новости российского бизнеса и политики, международные события, криминальные происшествия, обзоры прессы. Информация о правописании слова сверхбдительный и его грамматических формах в написании №128046. Правильное ударение в слове сверхбдительный на сайте. сверхбдительный. Правильно слово пишется: сверхбдительный. Ударение падает на 2-й слог с буквой и. Всего в слове 15 букв, 4 гласных, 10 согласных, 4 слога. Предложить свою новость для программы "Известия.78»: Тел. 8(812)33-22-141. 23-29.06.2023 ОсторожноСверхагрессивенсть и сверхимпульсивность, жажда адреналина и риска. Самый мощный обстрел Белгорода за всю войну / Новости России.

Лента новостей

Когда терапевт воспринимается как постоянная угроза их благополучию, недифференцированный архетипический перенос может принимать разные формы: огромной окутывающей ведьмы-матери, снежной королевы с развратной улыбкой, обольстительной злобной вампирши. Переход от первоначального архетипического переноса к более личному очень пугает, но именно он может медленно вывести из внутреннего мира воображения к человеческим слезам и близкому контакту. Способность воспринимать терапевта не как навязчивого, а как доброжелательного и предупредительного человека возникает далеко не сразу, но именно она помогает ослабить ощущение подавляющего физического и эмоционального пренебрежения или посягательства. Образы, населяющие перенос, эволюционируют в ходе терапии, помогая личностной интеграции и развитию способности к самовоплощению. И этим благотворное воздействие переноса на психические процессы человека с шизоидной структурой не исчерпывается.

Книга Бытия гласит: «…и вступили они в темные глубины, что прежде самого творения» Jerusalem Bible, 2000. Инкапсуляция — это неестественное состояние бытия — тяжкий проступок, имеющий губительные последствия. Уход, который предназначался для временной защиты — чтобы уберечься и успокоиться, — быстро становится ледяным, изолирующим, темным и потенциально смертоносным. Тяжелая судьба человека, совершающего опасное погружение во внутренний мир, является той архетипической темой, которая чаще всего встречается в фантастической литературе, сказках и мифах.

Если травма и инкапсуляция случаются прежде, чем сознание обретает способность дифференцироваться от бессознательного, структурная целостность оси Эго—Самость нарушается и Эго оказывается отлученным от живо го источника психической энергии. Теперь человек не только не может добиться исполнения своих желаний, но даже не в состоянии понять, чего хочет. Шизоидная инкапсуляция наглухо отгораживает человека от мира отношений, удерживая его в плену духовного ландшафта. Покинутая и неспособная обратится за помощью, девочка со спичками находит свое смертельное утешение в духовном мире Donahue, 1995 , куда ее заманивает архетипическая бабушка и где живой человек существовать не может.

Избегающий паттерн отношений и невоплощенное Я Ранее мы уже упоминали о скудном аффекте и слабом контакте с телом, характерных для шизоидной личности. В действительности такая ситуация свойственна избегающему паттерну в целом. Винникотт пишет, что процесс пробуждения души разворачивается в теле, благодаря тому, что достаточно хорошая мать «нянчит и выхаживает» свое дитя в первые месяцы его жизни. Чувствуя прикосновение, ощущая кожу как вместилище и границу своего Я, ребенок обнаруживает, что мать отделена от него и в то же время имеет с ним общность и отношения.

Теперь, ощущая себя отдельным от матери и воспринимая других целостными, он более не нуждается в примитивных защитах, таких как расщепление, отрицание или уход. Как только Самость получает возможность воплощения, Эго обретает дом и оживает в ребенке, создавая основу для формирования уверенности, доверия,независимости и любви. Во взрослом состоянии люди с шизоидной структурой характера часто сталкиваются с мучительной проблемой отчужденности от собственного тела и страхом сексуальной близости. Теодор Миллон отмечает, что в случае шизоидного расстройства личности «биологическая основа некоторых влечений, таких как секс и голод, особенно слаба» Millon, 1981, р.

Нэнси Маквильямс поддерживает мнение о том, что шизоидные люди могут быть сексуально апатичны; «несмотря на то, что они вступают в отношения и испытывают оргазм… некоторые из них проявляют страстное желание лишь по отношению к недостижимым объектам, испытывая при этом непонятное равнодушие к объектам, находящимся рядом» McWilliams, 1994, р. Партнеры шизоидных людей иногда жалуются на их механическое или отстраненное поведение во время занятий сексом. В сексуальных отношениях шизоидный человек стремится ощутить безопасность, близость и чувственную свободу, но боится поглощения и пугающей регрессии в примитивное пассивное состояние, которое может вызывать сексуальная близость. Компромиссом становится равнодушное и отрешенное отношение к сексуальному желанию и его механическая разрядка.

Описывая сексуальные проблемы шизоидного человека, Гантрип цитирует слова одного пациента: «Я чувствую, что не должен желать грудь моей жены, да и вообще какого-либо удовольствия. Половой акт должен быть чисто механическим. В следующей главе мы рассмотрим, почему боятся и как защищаются от регрессии во время холодных и пустых шизоидных состояний контрзависимые нарциссические и обсессивно-компульсивные личности. Этот пустынный ландшафт в самом деле не то место, куда хотелось бы попасть.

Прочные нарциссические и преневротические защиты, собственно, воздвигаются для того, чтобы уберечься от болезненной и пугающей регрессии в безобъектное пространство. Человеку с шизоидной структурой или шизоидными анклавами эта регрессия грозит психозом. Джоанн: в поисках духовной опоры Человек нуждается в развитом Эго, чтобы договариваться с архетипическими мирами. Никакой дух нельзя назвать добрым, если он подчиняет себе человека.

В финале сказки Ганса Христиана Андерсена «Девочка со спичками» любимая покойная бабушка появляется в сияющем ореоле спасительницы и заманивает девочку в царство духа. Но в данном случае речь не идет о какой-либо духовной трансформации маленькой героини. Желание обрести поддержку вне человеческих отношений приводит к тому, что с каждой сожженной спичкой девочка оказывается во все большей власти архетипической реальности. И пока в своем воображении она вместе со своей призрачной бабушкой возносится на небеса, ее тело просто замерзает в снегу.

Неосознаваемая притягательность власти ума и воображения оборачивается серьезной опасностью для человека с шизоидной структурой характера. И если он действительно хочет прожить земную, человеческую жизнь, ему необходимо все время помнить, насколько обольстителен и опасен мир архетипического духа. Одна пациентка, пришедшая на анализ, имела жесткую шизоидную структуру характера. Джоанн отправилась на западное побережье в духовный центр гармонизировать ауру и изучать ченнелинг [1].

Она была уверена, что эта практика приведет ее к свету. Но чуда не случилось, напротив, она почувствовала, что ее жизнь становится все более ограниченной, а она сама все более несчастной. Она порвала с семьей и начала постепенно отдалялась от друзей. В анализ она вступила с четко поставленной целью — разобраться в том, какие детские паттерны ограничивают ее духовное развитие.

В течение следующих нескольких лет мы разгадывали тайну детских переживаний, которые увели ее из полноценной вовлеченности в жизнь и направили в холодные объятия изолированного духа. У некоторых из нас есть клинический опыт работы с людьми, которые искали духовный и религиозный смысл жизни, и этот поиск серьезным образом сказался на их повседневной жизни. Если не иметь в качестве противовеса хотя бы немного развитое Эго, глубокое вхождение в мир образов бессознательного может вытянуть человека из жизни. Когда божественное идеализируется как всемогущее, любящее и щедрое, слишком легко вообразить, что сдаться на милость этому бытию и есть духовный прогресс.

Однако любая архетипическая одержимость — это предвестник будущей катастрофы. В некоторых духовных кругах говорят так: «Чтобы выйти за пределы Эго, нужно иметь его». Джоанн рано разочаровалась в матери. Уже став взрослой, она поняла, что мать серьезно страдала от депрессии и даже несколько раз попадала в больницу по причине психотического срыва.

От отчаяния и одиночества Джоанн потянулась к отцу в надежде ощутить связь, которая могла бы быть, но не сложилась у нее с матерью. Отец был человеком незлым, но холодным и отчужденным. Такое стечение обстоятельств привело к тому, что любовь Джоанн к отцу приняла форму идеализации, которая в дальнейшем распространилась на образ Бога-Отца. Уйдя в церковь и погрузившись в духовную практику, Джоанн вела жизнь, полную лишений и одиночества.

Спорт 27 апреля 2024, 20:40 Провёл её призёр Олимпийских игр по лыжным гонкам Иван Алыпов. К всероссийской спортивной акции «Зарядка с чемпионом», которая проходит сейчас в Москве, в эту субботу подключился и Екатеринбург. Экология 27 апреля 2024, 20:36 В Екатеринбурге завершается месячник чистоты. Только с начала апреля с улиц города было вывезено 6,5 тысяч тонн грязи. Коммунальщики в этот период работали практически круглосуточно. Общество 27 апреля 2024, 20:32 Житель Екатеринбурга дарит вторую жизнь советским мотоциклам.

В Европе признали, что газопроводы не сами потекли. Того же мнения придерживаются и официальные лица других стран и бюрократического аппарата ЕС. В частности Жозеп Боррель. Картинка из открытых источников. То есть тут понятно. Более менее разобрались. Но вот дальше у них начинаются сложности. Во-первых, как это так лихо получилось, что никто ничего не заметил. Ничего не заметила даже сверх бдительная береговая охрана Швеции, которая регулярно обнаруживает "российские подлодки", которые на поверку оказываются чем угодно, но только не российскими субмаринами.

Они также оставляют отпечаток на нашем разуме и эмоциональном состоянии, способности испытывать радость и чувствовать близость, и даже на физиологии и иммунной системе. Травма затрагивает не только тех, кто сталкивается с ней напрямую, но и окружающих. Вернувшиеся с войны солдаты порой пугают своих близких приступами ярости и эмоциональной отрешенностью. Людям, в детстве столкнувшимся с насилием в семье, часто оказывается сложно построить стабильные доверительные отношения во взрослой жизни. Травма, по своему определению, невыносима и ужасна. Большинство жертв насилия, солдат, участвовавших в боевых действиях, и растленных детей настолько огорчают мысли о том, что они пережили, что они стараются вытеснить их из своей памяти, делать вид, будто ничего не случилось, и оставить все в прошлом. Приходится прилагать невероятные усилия, чтобы продолжать жить с воспоминаниями об этом кошмаре и ощущением полного бессилия и уязвимости. Как бы нам всем ни хотелось оставить травму позади, часть нашего мозга, призванная обеспечивать выживание рациональный мозг , не особо хорошо справляется с отрицанием. Спустя долгое время после болезненных событий воспоминания о них могут возродиться при малейшем намеке на опасность — нарушенные нейронные контуры мозга снова активируются, провоцируя выделение огромных доз гормонов стресса. Это порождает сильные отрицательные эмоции и реальные физические ощущения, а также провоцирует импульсивные и агрессивные действия. Посттравматические реакции кажутся необъяснимыми и всепоглощающими. Чувствуя потерю контроля над собой, люди, пережившие травму [1] , зачастую боятся, что уже не смогут вернуться к нормальной жизни. Первый раз желание заниматься медициной у меня возникло в летнем лагере, когда мне было около четырнадцати.

Полиция призвала граждан быть более бдительными

Люди волнуются, потому что думают, что что-то плохое случится или может случиться, поэтому они активируют сверхбдительную стратегию беспокойства и. Совы могут быть сверхбдительными, наполненными нервным беспокойством, из-за чего им сложно оставаться на одном месте слишком долго. Эта карта также может. Найти. Новости Вооружение История Мнения Аналитика Видео. Профилактическая беседа «Будьте бдительны!» 28 апреля 2024, Идрисовский сельский клуб в Альшеевском районе — дата и место проведения, описание и программа мероприятия, купить. Последние новости главных событий и происшествий дня. Новости политики, экономики, культуры и спорта, свежие репортажи, интервью, статьи на сайте.

Известия iz.ru

Всех их объединяет склонность к изоляции. Если же человек обладает слабым Эго и минимальными материальными и культурными ресурсами, то картина может оказаться ужасной. Терпящий унижения рабочий, подспудно отыгрывающийся на жене; домохозяйка-затворница, не выносящая неповиновения своих детей и избивающая их до полусмерти; непризнанный уличный актер, погрязший в садомазохизме и наркотиках; тихий неприметный незнакомец, входящий в школу с оружием в руках, — все эти люди могут иметь шизоидную структуру характера. Теоретическое обоснование Может показаться, что мир сказки и мир теории разделяет огромное пространство, однако девочка со спичками символически присутствует во всех теоретических рассуждениях о пациентах, имеющих шизоидную структура характера.

Ранние психологи-теоретики часто пользовались термином «шизоид» для описания человека, который предрасположен к шизофрении, но не является явным психотиком. Август Хох August Hoch, 1910 , описывая замкнутую личность, использовал определения: скрытный, нелюдимый и пассивно-упрямый. Крепелин Kraepelin, 1913 ввел термин «аутичная личность», характеризуя человека, который, используя пассивную адаптацию в форме отчужденности, стабилизируется, не достигая психотического состояния.

Юджин Блейлер впервые применил термин «шизоидия», описывая наименее тяжелый поведенческий паттерн в континууме шизофрении. Он характеризовал своих пациентов как подозрительных, неспособных к дискуссии и достаточно подавленных Bleuler, 1922, 1929. Юнг пишет о том, что сознание шизоидной личности затоплено архетипическим содержанием, результаты воздействия которого более разрушительны, чем при неврозе: Эти комплексы… бессистемны, явно хаотичны и случайны.

Более того, для них, как и для некоторых сновидений, характерны примитивные или архаические ассоциации, очень сходные с мифологическими мотивами и комбинациями идей. Эти архаизмы также встречаются у невротиков и нормальных людей, но реже Jung, 1958, par. Вывод, сделанный Юнгом, важен для нашего обсуждения, поскольку в нем подчеркивается, до какой степени архетипическая реальность господствует в психике, препятствуя проживанию человеческой жизни или ограничивая ее.

Мифические мотивы, которые упоминает Юнг, в избегающем паттерне проявляются иначе, чем в ищущем или антагонистическом. С самого начала шизоидный ребенок смотрит на мир сквозь причудливую призму «разум-образ»: и она укладывается в основание его защитной структуры. Внутренний мир шизоидного человека отличается архаичными и богатыми образами; в них он и окунается при возникновении внешней угрозы.

Исследуя архетипические образы снов, фантазий и жизненных событий людей с шизоидной структурой, мы довольно часто слышим такие слова, как «изоляция», «пустота» и «бессмысленность», с помощью которых пациенты описывают свой ландшафт травмы. В аспекте сознания или Эго бессознательное воображается и переживается как пустота. Часто эта пустота представляется в качестве обширного, ничем не заполненного пространства, огромной территории, обезлюдевшей или вообще не населенной никакими формами жизни.

Эта архетипическая территория предстает в виде бесконечных лабиринтов, у которых нет центра и выхода, в виде домов, в которых разносится эхо и кишат демоны, или же холодных тюрем, где человека удерживают в изоляции. Очень важно распознать этот пустынный край в душах наших пациентов и в наших собственных душах, потому что процесс индивидуации запускается, только если человек сознательно проходит через этот ландшафт, что очень непросто. Человек с шизоидной структурой характера испытывает мощное бессознательное воздействие, затягивающее его сознание вглубь ландшафта травмы, что реактивно порождает всеохватывающий животный страх дезинтеграции.

Он боится уйти в небытие, превратиться в перегной, раствориться без остатка. Этот страх заставляет его вновь и вновь задаваться вопросом: а заметят ли вообще его исчезновение? Поскольку связи с другими непрочны, то чаще всего он внутренне убежден, что именно так все и случится.

Подобные страхи одной пациентки полностью подтвердились. Отдалившаяся от окружающих ее людей, никогда не обращающаяся за помощью, однажды в момент тяжелой психической дезинтеграции, разбитая параличом, она действительно оказалась изолированной и забытой в собственной квартире. Она пробыла в полном одиночестве три дня, и если бы не пронзительное мяуканье оголодавших кошек, соседи так бы и не спохватились.

Шизоидные истоки на примитивной стадии развития Представляя нашу Матрицу, мы уже отмечали, что шизоидный характер располагается на пересечении избегающего паттерна и примитивной стадии. Эта стадия отражает проблемы, которые возникают и разрешаются в течение первых 18 месяцев жизни. На примитивной стадии Эго, в сущности, еще не дифференцировано от бессознательного и легко захватывается им.

Шизоидная личность постоянно борется за выживание, сопротивляясь угрозе затягивания в бессознательное и страху дезинтеграции. Каждая из трех структур характера, укорененных в примитивной стадии, использует примитивные защиты — главным образом расщепление, проективную идентификацию и уход в фантазии. Эти защиты применяются отчаянно и негибко — лишь бы не допустить сокрушительной дезинтеграции и не потерять связь с реальностью.

Примитивная защита, используемая чаще всего, становится краеугольным камнем формирующейся структуры характера. Если рана, полученная на нарциссической и преневротической стадии, проявляется в переживании глубокого стыда и вины, то структуры характера, формирующиеся во всех трех паттернах примитивной стадии, связаны с борьбой за элементарное выживание. Так же, как людей, захваченных пограничной и психотической динамикой, девочку со спичками не беспокоит чувство стыда или вины; она ощущает, что ее существование постоянно находится под угрозой.

Она ушла глубоко в себя, парализована и не способна позвать на помощь. Отсутствие связи с окружающими и уход в мир фантазий толкают ее прямо в холодные объятья смерти. В шизоидных переживаниях, как их описал Юнг в приведенной выше цитате, архетипы предстают в грубой и неопосредованной форме.

Архетипический прилив просто затопляет нарождающееся Эго и препятствует накоплению ощущений и образов, формирующих в опыте слой личных комплексов. Внутрипсихические структуры, которые должны были бы служить основанием и содействовать развитию жизни индивида, оказываются несформированными, а Эго остается во власти архетипов. В случае с шизоидной структурой характера, когда этот мощный, неопосредованный архетипический поток затопляет нарождающееся Эго, ребенок уходит в защитную инкапсуляцию мира фантазий, пытаясь уберечь «живое ядро своего Я» Guntrip, 1969 или «личностный дух» Kalsched, 1996.

Лишенная «своего личностного духа», одинокая девочка со спичками, замерзающая в снегу архетипической реальности, не в состоянии почувствовать, что ее тело коченеет и не может вдохновиться на то, чтобы позаботиться о себе или позвать на помощь. Все три структуры, формирующиеся на примитивной стадии, обладают низкодифференцированным, слаборазвитым Эго, которое не может выступать полноценным партнером в диалоге с Самостью. Вкупе с защитами оно блокирует целенаправленное течение психической энергии вдоль оси Эго—Самость, которая поэтому не может полноценно функционировать.

Эго лишено возможности принимать, а Самость — возможности побуждать, придавать смысл и поддерживать последовательное развитие личности, оставляя внутрипсихические структуры несформированными. Пребывая в защитной инкапсуляции, шизоидная личность оказывается отрезанной от процесса индивидуации и лишена возможности соприкоснуться с сокровенными смыслами души, таящимися в самом центре ее существа. Гарри Гантрип и регрессировавшее ядро Я Гарри Гантрип, представитель британской школы объектных отношений, проникновенно и метафорично пишет о шизоидных явлениях.

Гантрип проходил анализ у Д. Винникотта и был протестантским теологом. Он очень точно описывает шизоидную динамику: «Мы увидели, как слишком ранние и слишком сильные страх и тревога, возникающие у ребенка при столкновении со средой, с которой он не может справиться и от которой не чувствует поддержки, провоцируют уход из внешней реальности и искажают процесс развития Эго по причине мощного стремления к отстранению и пассивности» Guntrip, 1969, р.

Гантрип полагает, что ребенок, испытывающий страх перед «токсическим затоплением», уходит из внешнего мира, пытаясь внутри воссоздать ту безопасную среду, которая окружала его в утробе. Этот уход таит в себе серьезные опасности; для живого организма регрессия в пренатальную стадию равносильна переживанию смерти. И, несмотря на то, что ребенок прячется, чтобы обрести безопасность, его уход из реальности нередко сопровождается страхом дезинтеграции.

Определяемые масштабом нависшей угрозы и степенью инкапсуляции, уход и потеря своего Я чаще всего вызывают большое беспокойство и переживаются пациентом как умирание. Но, по мнению Гантрипа, такая регрессия, хоть и подобна смерти, в конечном итоге несет в себе и надежду на возрождение. Уход из внешнего мира с последующей шизоидной инкапсуляцией нужен для того, чтобы отрицать существующую реальность и не допустить появления серьезных привязанностей.

Ребенок отворачивается от самого себя, подавляет естественное проявление чувств и использует примитивные защиты для взаимодействия с миром, который воспринимает как враждебный. Эта психическая катастрофа есть не что иное, как разрушение через имплозию направленный вовнутрь взрыв. Пытаясь справиться со страхом дезинтеграции, ребенок приносит в жертву спонтанные проявления своего Я, только тогда его организм может выжить.

Джонсон выразился более драматично: «Чтобы сохранить свою жизнь, организм, по сути, перестает жить» Guntrip, 1985, p. Согласно данным современных нейробиологических исследований, подобные имплозии, спровоцированные травмой, запускают каскады глубинных характерологических и нейробиологических изменений. Гантрип пересказывает страшный сон одной своей пациентки, который в символической форме передает, как бессознательное представляет последствия этих явлений.

Во сне женщина открыла стальной ящик и обнаружила внутри крошечного голого ребенка, который смотрел на нее своими большими, пустыми, ничего не выражающими глазами. У шизоидного пациента не развита способность проявлять эмоциональное тепло и живость, она заперта в бессознательном, не пробужденная и изолированная. Как будто его живое сердце перестает биться.

Не имея доступа к этому главному источнику чувств, невозможно установить нежные отношения ни с одним человеком, в том числе с самим собой. Пациенты говорят, что чувствуют себя нереальными, неживыми, иногда будто бы пребывают в зомбированном состоянии. Ниже на примере клинического случая Кларка с.

Девочка со спичками никогда не будет в состоянии позвать на помощь, территория ее существования ограничена холодной тюрьмой, она ее узница. В жизни взрослого человека с шизоидной структурой характера это состояние проявляется в виде эмоциональной опустошенности и безжизненности физического тела. Состояние умерщвленности — это оборонительная мера для защиты от повторного переживания страха дезинтеграции; кроме того, оно помогает не чувствовать собственную уязвимость.

С этой же целью пресекаются любые межличностные отношения и привязанности: «Этот неустранимый дефект, причиненный незрелому Эго и являющийся средоточием страха в структуре шизоидной личности, создает основную угрозу регрессивного срыва на более поздних этапах жизни» Guntrip, 1969, p. Гантрип в общих чертах описывает процесс терапии шизоидных пациентов, и мы поддерживаем его подход: сначала создается надежный аналитический контейнер, внутри которого инкапсуляция может раскрыться, а затем в сформировавшемся рабочем альянсе прорабатывается терапевтический восстанавливающий симбиоз. На этом этапе «истинное Я… спрятанное в безопасном хранилище», обретает шанс возродиться.

Если воспользоваться метафорой Гантрипа, можно сказать, что в результате успешного аналитического процесса человек получает доступ к инкапсулированному «ядру своего Я». Шизоидная защита в форме инкапсуляции Главную роль в формировании всех трех структур характера избегающего паттерна играют динамика и защиты, связанные с инкапсуляцией. Отличие состоит лишь в степени защитной инкапсуляции, которая и определяет размер ущерба, наносимого дальнейшему развитию.

Инкапсуляция детей-аутистов бывает настолько глубокой, что ни о каком дальнейшем формировании характера не может быть и речи. У невротиков с таким же паттерном встречаются инкапсулированные анклавы, вокруг которых формируются укрепленные защиты. С внутрипсихической точки зрения, инкапсуляция призвана создавать для Эго иллюзию надежного укрытия.

Однако, если она слишком глубока, ощущение своего бытия и его смысл теряются. Иногда это называют «уходом в безобъектное пространство». Все пациенты с избегающим паттерном в напряженные моменты аналитической работы склонны время от времени уходить в инкапсуляцию, что не остается без последствий.

Каждый такой уход стирает границу между сознанием и бессознательным, а связь с внешним миром ослабевает. Проблемы терминологии Как показывает практика, с обозначением феномена и диагностикой шизоидной структуры характера у клиницистов возникают некоторые трудности и расхождения. Во-первых, повод для этого дает сам термин, происходящий от слов «schism» схизма, раскол и «schizo» расщепление, разделение.

Таким образом, термин «шизоидный» может описывать разные явления. Но чаще всего его используют в значении «раскола» между «я» и внешним миром. Во-вторых, существует множество диагностических категорий, которые включают определение «шизоидный».

Уже начиная с публикации DSM-III American Psychiatric Association, 1980 в целях дифференциации моделей поведения, ранее входивших в один континуум шизоидности, было введенотри отдельных диагноза. Это «шизоидная личность» асоциальная форма адаптации ; «избегающая личность» адаптация в форме ухода и «шизотипическая личность» эксцентрическая форма адаптация. Наш практический опыт показывает, что такое разделение точно передает поведенческие особенности, но мало помогает в распознавании динамики и объяснении шизоидного характера.

В DSM-IV психотические уровни шизоидной организации включены в диагнозы шизофрении, шизофреноподобного и шизоаффективного расстройства. Мы оставляем эти классификации в стороне, рассматривая шизоидный характер как проявление непсихотического варианта шизоидного континуума. В-третьих, существует регулярная путаница в отношении диагнозов «шизоидное расстройство личности» и «шизофрения».

С одной стороны, первое действительно часто предшествует второму; а с другой, человек с шизоидным расстройством или шизоидной структурой характера подвержен психозу ничуть не в большей степени, чем имеющий любую другую структуру характера. В-четвертых, затруднения в диагностике шизоидной структуры характера или шизоидных анклавов связаны с намерением носителя этого характера оставаться незаметным или даже «исчезнуть» из поля взаимодействия с окружающими, скрывшись в защитной инкапсуляции. Следует отметить, что наличие дезориентирующего множества диагностических терминов по данной теме приводит к тому, что клиницисты нередко считают, что шизоидные структуры характера встречаются исключительно у психически недееспособных людей.

В результате эти характерологические проблемы остаются недоисследованными и у пациентов, и у терапевтов, да и в обществе в целом. Мы приводим несколько клинических случаев, иллюстрирующих шизоидную динамику более подробно. Клинические случаи представляют собой комбинированные истории, в них изменены реальные имена и обстоятельства.

Кларк: безупречный, замороженный и одинокий семьянин Некоторые шизоидные пациенты очень разговорчивы и охотно делятся своими историями, снами и образами. Другие, напротив, молчаливы; за час не произнесут ни слова. Молодой хирург по имени Кларк, обратившийся за терапевтической помощью, относился как раз ко второй категории.

Пациент состоял в браке и воспитывал троих дочерей. На первых сессиях царило молчание, и физически ощущался страх, о котором вслух не говорилось. Отзеркаливание этого бессознательного страха не дало никаких результатов; Кларк не осознавал этого состояния в самом себе.

Так мы сидели часами. Внешне он являл собой эталон безупречного профессионала; его персона была безукоризненна, но в ней не было жизни. Движения были выверенными и очень скованными.

В некотором смысле он казался неживым. Прошло немало почти бессловесных сессий, прежде чем между нами установилось какое-то доверие. История Кларка раскрывалась очень медленно.

Я узнала, что он начал терапию из-за того, что на работе у него уже не раз возникали стычки с коллегами, и это указывало на определенные разногласия, которые он не желал замечать. Накопившиеся на столе у заведующего «докладные» свидетельствовали о его неспособности наладить отношения с сослуживцами. Такое явное подтверждение его неадекватности стало для Кларка горьким прозрением; ему всегда легко давались и учеба, и карьера.

И, похоже, у него действительно не было опыта, который позволил бы ему задуматься над имевшимися у него проблемами в межличностных отношениях. Он сказал мне, что его злит несогласие другого, содержащее оценочный подтекст, при этом его гнев был каким-то «бесплотным» и интеллектуализированным. Согласно его представлениям о нормах общения, гнев был нормальной реакцией, возникающей в рабочих ситуациях.

Хотя он и мог описать свой гнев, слова сами по себе были пусты. Зато он беспрестанно говорил о том, какими «пустыми, бесполезными, поверхностными» казались ему отношения с заведующим отделением. Это ощущение пустоты и бесполезности было ему хорошо знакомо.

Анализ длился уже год, когда Кларк несмело признался в том, что его жена не удовлетворена их отношениями, о чем она не так давно сообщила ему.

Но как перестать глушить сигналы организма и научиться их расшифровывать? Помогут книги от известных психотерапевтов-специалистов по психосоматическим расстройствам с бережной поддержкой, полезными упражнениями и результатами последних исследований из области доказательной медицины. Рассказываем о некоторых из них. Подборка для тех, кто хочет разобраться в себе — по ссылке: Как проработать психологические травмы детства? В книге «Психосоматика: тело говорит. Как научиться слушать своё тело и подобрать ключ к его исцелению» она рассказывает, как переживания провоцируют простуду, головокружения, сколиоз, бронхиальную астму и другие болезни во взрослой жизни. А также представляет задания и упражнения, которые помогут лучше понять тело и общаться с ним на равных.

Если мы начнём задавать себе этот вопрос, то увидим: тело сразу говорит, что оно устало, заболело, переело или не хочет делать то, что человек заставляет себя делать». Фото: «Бомбора» Слушать тело Часто бывает так, что человек мучится от бессонницы, болей в сердце, давления, но врачи разводят руками и не могут найти причины. На помощь приходит книга врача-психотерапевта Александра Кугельштадта «Это всё психосоматика!

Эвакуация общая или частичная начинается после принятия соответствующего решения президента РФ. Для эвакуации населения созданы 46 сборных эвакуационных пунктов, через которые людей будет направлять в безопасные районы». На следующий день он предоставил «НП» реестр учебно-консультационных пунктов, где населению окажут консультационные услуги в области гражданской обороны и защиты от ЧС. В городе они базируются в домоуправлениях 16 , в районе преимущественно в сельских Домах культуры. Сююмбике, 50-28 , специалист по ОТ Батинова Р. ООО «Домсервис», тел.

Кайманова, 18, пом. Химиков, 68, пом. Бызова, 3а , специалист ОК Салтыкова М. ООО «Комфортная среда», тел. Шинников, 1 , специалист ГО Мухаметзянова Р. Мира, 40, пом. Студенческая, 34 , инженер Клюквина О.

Человек с избегающим паттерном испытывает такую же потребность в зависимости, как и любой другой человек, но, оказываясь в ситуациях, предполагающих близость или интимность, он переживает страх поглощения и дезинтеграции. Может показаться, что, сместив фокус с терапевтического взаимодействия на личное, выходящее за пределы аналитического контейнера, терапевт испытает чувство облегчения, однако следует помнить, что у таких пациентов трудности в отношениях обусловлены шизоидной защитой, которая как раз и проявляется в уходе и непроницаемости, а именно она и нуждается в непосредственной проработке, чтобы процесс формирования психической структуры мог возобновиться. Иногда отношение Кларка ко мне было сверхбдительным, а иногда я чувствовала себя предметом комнатной обстановки.

Работая с детьми, британский аналитик Френсис Тастин заметила, что часто для инкапсулированных детей, за которыми она наблюдала, она была «пустым местом». Когда мы обращаемся к нашим пациентам, а наши слова пропускают мимо ушей, чрезвычайно важно не позволить им стереть, уничтожить нас таким образом. Нам необходимо найти способ обозначить свое присутствие, снова привлечь внимание пациента, чтобы сессия была заземлена в реальности терапевтических отношений, а не только в содержании его бессознательного. Поскольку я удерживала фокус на взаимодействиях, разворачивающихся в комнате, а не переключалась на проблемы его брака, Кларк стал все охотнее рассказывать о себе и своей жизни. Неважно, наполняло ли кабинет молчание или рассказы о никчемных, пустых отношениях, для меня все равно оставалось в нем совсем мало места. Кларк был далеким и отстраненным и тогда, когда молчал, и тогда, когда говорил. На этом этапе терапии я уже распознала и смогла описать Кларку, каким образом он отстраняется от контакта. И этот уход я интерпретировала как защиту. Часто он выказывал откровенное безразличие к моим комментариям. Часто, как мне казалось, он пребывал в состоянии транса, его внимание, очевидно, было захвачено бессознательным.

Со временем я стала останавливать его, если во время своих монологов он игнорировал мои комментарии, и спрашивала, что, по его мнению, только что произошло между нами. Поначалу он говорил, что не знает. Но я неустанно задавала этот вопрос на протяжении нескольких месяцев. Часто он отвечал, что даже не слышит моих слов. Иногда признавался, что ему было неинтересно то, что выносилось мной на обсуждение; но постепенно в нем все же проснулось любопытство к моим словам. У нас сложилась определенная модель взаимодействия: когда он говорил, не обращая на меня внимания, я намеренно постукивала по ручке стула, приговаривая: «Кларк, в этой комнате два человека». Сначала эти моменты вызывали напряжение, но затем приняли форму шутливого противоборства. Казалось, что благодаря схеме «вызов—соединение» инкапсуляция Кларка в достаточной степени ослабевала и мы становились более реальными друг для друга. Он стал чаще видеть сны, начал понимать, насколько был отгорожен от окружающих. Постепенно Кларк научился отслеживать моменты, когда ощущал, что отрезан от самого себя, закрыт для контакта, когда действует, как «пустая бездушная машина».

Когда он приходил на сессии, имея более серьезный настрой и намерение, то признавался, что чувствует себя все более незащищенным в жизни. Сейчас, по-настоящему ощутив свою ранимость, он мог описывать периоды, когда воспринимал себя нереальным или неживым. Он был потерян для мира и для самого себя. Во время длительных периодов дереализации ему обычно снилось, что он заперт в морозильной камере в педиатрическом отделении больницы, что его тело рассеяно в воздухе подземной пещеры, что он не может попасть домой и остается на подъездной дорожке в саду. На сессиях мне приходилось быть очень терпеливой и чуткой, чтобы помочь Кларку снова почувствовать себя живым и соединиться с самим собой. Напряженные периоды дереализации и деперсонализации были мучительными и пугающими для Кларка. Мы постарались выяснить, что же играло роль пусковых механизмов для этих состояний. Как обнаружил Кларк, иногда они возникали после сессий, а в ряде случаев их причиной служила неблагоприятная обстановка на работе. Сессии шли тяжело: он часто выпадал из взаимодействий, уходя в себя полностью. Лишь после более тщательного анализа он понял, что периоды дереализации наступали, когда он неосознанно соприкасался со своей травмой.

Однако самой большой неожиданностью для Кларка стало открытие, что иногда состояние оцепенения наступало вследствие близкого общения. Он начал осознавать, какой угрозой был для него близкий контакт и в жизни, и на сессиях. Как только он смог понять, в чем состояла его проблема, мы приступили к поиску источника его страхов. Выяснилось, что иногда его эмоционально замкнутое, холодное поведение было реакцией на страх быть поглощенным другими. На этом этапе терапии в его снах и фантазиях появились образы обвивающих скользких щупальцев, гигантских удушающих грудей, а затем образ его собственного тела, утратившего границы. Шизоидная личность живет с ощущением того, что ее индивидуальность и базовое чувство безопасности постоянно подвергаются угрозе со стороны внешнего мира. Шизоидный человек, чтобы защититься от окружающих, которых он часто воспринимает как требовательных и вторгающихся, использует уход от межличностного контакта и бегство в мир фантазий, потому что зрелые защиты у него не сформированы, а имеющиеся — недостаточны для сохранения целостности Эго. Коллапс неустойчивого Эго вполне реален при возникновении угрозы поглощения. За ним может последовать период психической дезинтеграции. В отличие от поглощения покинутость воспринимается человеком с шизоидным расстройством или шизоидной структурой характера как гораздо меньшая опасность.

Кларк описывал периоды утраты себя как «падение в холодную пустоту, где никого нет, ничто не имеет значения, ничто не имеет смысла». Он мог пребывать в таком состоянии неделями. Когда он научился лучше распознавать его и чувствовал, что снова в него погружается, то сразу обращался ко мне за помощью. За несколько лет терапии длительность периодов, когда он ощущал себя потерянным, значительно сократилась. При разрушении шизоидной защиты архетипическая угроза для пациента существенно возрастает. Когда частота обращения к инкапсуляции уменьшается, начинают проявляться неопосредованные архетипические аффекты. Ранее неосознаваемые примитивные аффекты ярости, ужаса и отчаяния проступают и в анализе. Одновременно с появлением грубых аффектов тело все больше наполняется примитивной энергией и становится отзывчивым. Пробуждение таких физических ощущений, как боль и удовольствие, может сильно осложнить жизнь человека, который прежде был инкапсулирован. Неожиданно высвободившаяся сексуальность, запущенные проблемы со здоровьем и способность совершать деструктивные действия вышли на первый план в моей работе с Кларком.

Чувствовать ожившее тело — и страшно, и интересно. Выдержав вместе все аффективные и соматические бури, мы заметно продвинулись вперед в нашей работе. Кларк осознал, насколько важны были для него наши отношения. Из-за нехватки связного переживания себя он начал проецировать на меня свое пока еще не пробудившееся ощущение целостности, а также способность жить полнокровной, содержательной жизнью. Он воспринимал меня как воплощение надежности. И так как я приобретала для него все большую значимость, у него появился страх потерять меня. Ему приснилось, что, придя в мой офис, он обнаружил, что я съехала. В сновидениях офис его нового аналитика располагался в пустом подвале, а у самого терапевта были длинные острые ногти и колючие волосы. Эту ригидную защиту можно разрушить, научив пациента признавать эмоциональную потребность в обращении к другому. Кларка постепенно заинтересовала перспектива курировать интернов в больнице.

Медленно в нем пробуждался интерес и к самому себе: кто он и что ему важно. Он решил изменить эстетический облик своего дома, что удивило и обрадовало его. Он всегда перекладывал заботы о доме и детях на жену, но, как оказалось, у него были собственные представления о том, как можно разнообразить их жизнь. Обретая способность принимать свои чувства и понимать ощущения, он сумел наладить отношения в семье. Жена и дочери были довольны. По-прежнему переживая периоды дереализации, он хотя и маленькими шажками, но продвигался глубже в пространство людей. Его жизнь обогатилась благодаря тому, что он отважился войти в мир домашних и семейных отношений. Открыв свои сокровища свету, он позволил солнцу согреть их. Терапевтические размышления: инкапсуляция, довербальный ужас и защитные паттерны Подстраиваться под изменчивый ритм отношений в работе с Кларком было нелегко. Казалось, что сейчас он здесь, а в следующий момент уже «исчез».

Гарри Гантрип описывает шизоидный паттерн как «программу входа-выхода» Guntrip, 1969, р. Хотя Кларк научился достаточно быстро откликаться на мое присутствие и комментарии, он мог свалиться в переживание пустоты, если мне не удавалось вовремя отреагировать. Мои оплошности в эмпатическом реагировании на ранних этапах терапии приводили к тому, что Кларк мог чувствовать себя «потерянным» или «нереальным» в течение нескольких недель. Наша связь часто напоминала мне тонкую паутину, соединяющую края огромной пропасти, пролегающей между нами. На ранних стадиях анализа Кларк был немногословен в описании собственного опыта. На сессиях он в основном молчал и, уходя, выглядел подавленным. Тогда мне казалось, что в одной комнате со мной заперто маленькое дикое животное, которое сидит в углу и дрожит. По своему качеству тишина в кабинете никогда не была спокойной, напротив, она была наполнена ужасом. В случае с Кларком этот примитивный архетипический ужас был всепроникающим и неосознаваемым. Действительно трудно выразить словами довербальные переживания.

Если ребенок с шизоидным паттерном воспринимает угрозу как совершенно непреодолимую, в нем тут же просыпается страх дезинтеграции. В результате может наступить паралич внутрипсихических и межличностных процессов. Когда ребенок встревожен и напуган, его аффективное и соматическое развитие приостанавливается, как бы застывая в страхе. В курсе терапии Кларк учился сначала осознавать, а затем передавать словами испытываемое им страдание. Не слышать, не помнить и не обращать внимания — во всем этом может проявляться шизоидная инкапсуляция. Подробно описывая признаки инкапсуляции, он указывает на «способность сознания выпадать из существования» Meltzer et al. Майкл Эйген, говоря об этом же явлении Eigen, 1986, p. Оба термина — «демонтаж внимания» и «помутнение» — точно определяют неспособность Кларка помнить или обращать внимание на наши взаимодействия при наличии переживаемой угрозы. Такие защиты в форме когнитивного дистанцирования также служат целям сдерживания примитивных аффектов. Кларк так описывал периоды дереализации: «В прошлый четверг я не почувствовал свою кожу, а затем выпал из реальности» или «Кажется, что моя жизнь нереальна, а тело принадлежит другому человеку».

Деперсонализация и дереализация — это состояния бытия, переживаемые на стадии примитивного ухода, который предшествует декомпенсации. Когда человек чувствует, что не живет в собственном теле, а сама жизнь не реальна, он изо всех сил цепляется за ощущение своего Я. Уход в мир фантазий происходит, когда зрелые защиты не сформированы, а имеющиеся — недостаточны, чтобы сохранить целостность Эго. Шизоидный человек с более развитым Эго вполне способен использовать проекцию, идеализацию и обесценивание. Умственные способности и воображение шизоидных пациентов позволяют им особенно умело применять интеллектуализацию. Именно ее без проблем использовал Кларк. Он был человеком умным, сложным, оригинально мыслящим. Поскольку у него не было возможности напрямую контактировать со своими чувствами и телесными ощущениями, то мир интеллекта стал для него тем убежищем, где он прятался. По мере того как наши отношения с Кларком углублялись, шизоидные защиты ослабляли хватку, Эго становилось сильнее, а душа заметно ожила. Примитивные архетипические аффекты ужаса и ярости прорвались в анализ.

Проявление таких мощных аффектов может оказаться неожиданностью как для терапевта, так и для пациента. Благодаря тому, что мы вместе проработали эти сильные эмоциональные выбросы, у Кларка сформировалось более гибкое Эго и он смог жить более активно и в большей соотнесенности с другими. Высвобождение либидо привело к раскрытию аутентичного Я. Поскольку психическое содержание, проявившееся внутри и за пределами инкапсуляции, было контейнировано и трансформировано в контексте аналитических отношений, установилась связь с неиссякаемым инстинктивным источником. Перенос и контрперенос Шизоидные пациенты могут напоминать оленя, попавшего в свет автомобильных фар. Они часто воспринимают терапевта как человека, который причинил или может причинить им боль. Это архетипический перенос, уходящий корнями в примитивный ужас. Возможно, придется выносить долгие периоды молчания, пока пациент не интернализует переживание безопасности. По причине своей изолированности и отчужденности такие люди имеют мало опыта интеграции в неугрожающие отношения. Страх эмоционального или физического поглощения слишком силен, поэтому им очень непросто справиться с напряжением, которое неизбежно возникает в терапевтических взаимодействиях.

Эти обстоятельства существенно влияют на создание условий для формирования переноса у шизоидных пациентов. Когда терапевт воспринимается как постоянная угроза их благополучию, недифференцированный архетипический перенос может принимать разные формы: огромной окутывающей ведьмы-матери, снежной королевы с развратной улыбкой, обольстительной злобной вампирши. Переход от первоначального архетипического переноса к более личному очень пугает, но именно он может медленно вывести из внутреннего мира воображения к человеческим слезам и близкому контакту. Способность воспринимать терапевта не как навязчивого, а как доброжелательного и предупредительного человека возникает далеко не сразу, но именно она помогает ослабить ощущение подавляющего физического и эмоционального пренебрежения или посягательства. Образы, населяющие перенос, эволюционируют в ходе терапии, помогая личностной интеграции и развитию способности к самовоплощению. И этим благотворное воздействие переноса на психические процессы человека с шизоидной структурой не исчерпывается. Проявление терапевтом из благих намерений теплоты и беспокойства на самых ранних этапах анализа может быть воспринято как угроза затопления и в итоге оказать разрушающее воздействие на формирование рабочих отношений. Шизоидные пациенты нуждаются в эмоциональном пространстве. Только при плавной модуляции от одного аккуратного взаимодействия к другому начинают постепенно выстраиваться доверительные отношения, а живой интерес терапевта будет восприниматься пациентом более терпимо, закладывая основу, которая в дальнейшем позволит ему разжать тиски инкапсуляции. С другой стороны, раннее сопротивление переносу может проявляться в отстраненных и ироничных репликах пациента, в которых обнаруживается попытка выстроить непроницаемый барьер во взаимодействии с терапевтом.

Новости сверх бдительный